Сегодня в парижском суде будет рассматриваться сценарий настоящего детективного фильма. Это история, главные герои которой по сюжетной канве напоминают Томаса Крауна или Дени Оушена, а по репликам – диалоги Одиара. Утром 20 мая 2010 года как обычно Музей современного искусства Парижа готовился принять туристов, пришедших в восточное крыло Токийского дворца полюбоваться коллекцией из 10 000 произведений величайших художников ХХ века. Но в этот день музей так и не открылся. «По техническим причинам», – сообщала табличка на тяжёлых бронзовых дверях.
На самом деле примерно в 6.50 утра в коридорах музея и в залах, где выставлялись произведения арт-деко, воцарилось всеобщее оцепенение: ночью исчезли пять полотен, и не какие-нибудь, а принадлежащие кисти самых лучших французских художников ХХ века – Пикассо, Матисса, Брака, Модильяни и Леже. На общую сумму, по оценке следствия, около 500 миллионов евро. Позднее мэрия Парижа объявила, что ущерб составил «лишь» 100 миллионов евро. Чтобы смягчить унижение? Действительно, следствием будут вскрыты нарушения охранной системы, весьма неприятные для заведения, в котором хранится подобная коллекция.
Этим надо было воспользоваться
Семь лет спустя в парижском Дворце правосудия на скамью подсудимых сядут три человека. Вьеран Томич по кличке Человек-паук. К 42 годам 14 судимостей на счету, атлетического телосложения, известен как специалист по сложным преступлениям, требующим определённых навыков, в частности скалолазания. Именно он около 3.30 ночи 20 мая 2010 года проник в музей через окно, а перед этим на протяжении нескольких ночей подряд незаметно подпиливал его кладку. Ему заказали картину Фернана Леже. Он заранее определил её местонахождение, осмотрел систему датчиков движения и сделал вывод, что та не представляет особой опасности. «Даже если бы вмешались сторожа, у меня было время снять её, убрать и убежать. Я очень быстро бегаю на короткие дистанции, они бы меня не поймали», – пояснил он следователям.
Но Вьерану не понадобилось бегать. Напротив, он сразу понял, что ему некуда торопиться: сигнализация музея была отключена уже несколько недель. Сотрудники охраны жаловались на её ошибочное срабатывание. Мэрия Парижа не отреагировала на полученную заявку на ремонт. «Забрав Леже и увидев, что никакие сигналы тревоги не сработали, я подумал, что этим надо воспользоваться», – рассказывает Вьеран. Он обошёл этаж и выбрал «самые красивые» картины. Ограбление без насилия, в некотором роде из чистой любви к искусству.
Йонатан Бирн утверждает, что выбросил картины в мусорный контейнер: «Я плачу не из-за себя, я плачу, потому, что то, что я сделал, это чудовищно. Я спятил!»
На следующий день после преступления Вьеран встретился в подземном паркинге с Жаном-Мишелем Корве, бывшим директором компьютерной фирмы, превратившимся в «антиквара». Это арт-дилер и должен контактировать с покупателем. Корве кладет полотна в свой «Порше-Кайен», поцарапав мимоходом Леже и Пикассо. На допросе Томич, как заправский эстет-любитель, всё ещё не может опомниться: «Я же сам в теме, и меня просто убило то, как он обращается с произведениями».
В мусорном контейнере…
Но по словам Корве вышло так, что не установленный правоохранительными органами заказчик испугался «слишком широкой огласки» и аннулировал свой заказ. Сомнительный антиквар выплачивает Человеку-пауку 40 000 евро за Леже и хранит полотна у себя, понимая, что продать их невозможно. Забирает их у него третье действующее лицо – Йонатан Бирн, 33 года, специалист по часам класса люкс и друг Корве. Бирн говорит, что был очарован «Женщиной с веером» Модильяни, и утверждает, что купил её за 80 000 евро. Но, когда следователи пытаются выяснить, где картины находятся сейчас, Бирн в слезах признаётся, что в панике выбросил их в мусорный контейнер… Никто, кроме его адвоката, всерьёз не верит в эту версию. Но на сегодняшний день полотна так и не найдены. Поможет ли процесс их обнаружить? Антиквару и часовщику грозит 10 лет тюрьмы. Что до Вьерана Томича, то его внушительный послужной список может помешать его страсти к искусству и скалолазанию куда ощутимее, лишив его возможности ходить в музеи, да и вообще куда бы то ни было, на 20 лет.