Родина создателя научных основ вакцинации так и не разработала собственную вакцину. Компания Sanofi обещает свою сыворотку от коронавируса только к концу 2021 г. Обусловлено это исключительно тем, что за последние 10 лет её исследовательский департамент сократили на 40%, зато дивиденды акционерам выросли до 98% от объёма общей прибыли. Научные разработки ведутся в области дорогостоящих лекарств от рака, а логика развития сменилась с приходом в 2009 г. к руководству фармацевтической компании эффективного менеджера из сферы аудиторских услуг.
Ожидается, что в конце января руководство этой французской лаборатории, которая так и не может разработать вакцину, но, при этом, устойчива к критике, объявит о сокращении ещё 400 рабочих мест в департаменте научных исследований. Профсоюз ВКТ призвал сотрудников к забастовкам.
Вся родина Пастера сейчас обсуждает эту проблему. Отстав от мировой гонки между гигантами фармацевтической индустрии, компания Sanofi обещает представить вакцину от коронавируса не раньше конца 2021 года, то есть через год после своего соперника, концерна Pfizer. Остаётся только признать поражение флагмана французской фармацевтики, который на протяжении многих лет пользуется благосклонностью государства как в форме выгодных для него политических решений, так и в виде щедрых дотаций из бюджета – ежегодно он получает не менее 100 миллионов евро в качестве налогового вычета на поддержку научных разработок, не говоря уже о компенсации взносов в фонд социального страхования. Обвинив сменяющих друг друга руководителей компании в «развале промышленного производства», депутат от «Непокорённых» Франсуа Рюффен потребовал создать комиссию по расследованию сложившейся ситуации, а ФКП и ВКТ оказывают давление на Sanofi, чтобы добиться от компании производства вакцины, разработанной её конкурентами. В то же время руководство пытается преуменьшить масштаб проблемы. Однако сотрудники прекрасно понимают, что происходит. «Какой позор, – с горечью вздыхает один из научных сотрудников. – Несмотря на свой статус, мы за всё это время так и не сумели разработать вакцину. По-моему, так не должно быть».
Рискуя подлить масла в огонь, руководство Sanofi может уже в конце января объявить о новых сокращениях в департаменте научных исследований и разработок. Как и многие транснациональные компании, Sanofi с некоторых пор имеет обыкновение давать своим проектам реструктуризации очень обтекаемые названия. Последний из них известен как «Evolve». Суть этой инициативы, о которой упоминалось на неформальной встрече с представителями крупнейших профсоюзов в начале декабря, может свестись к упразднению около 400 рабочих мест в научно-исследовательском подразделении компании.
И без того не слишком большим отделам грозит очередное сокращение. Достаточно посмотреть на социальную статистику компании: за десять лет, с 2010 по 2020 годы, численность научных сотрудников уменьшилась с 6 387 до 3 905 человек, то есть почти на 40 %. «Хуже всего то, что руководство и само это признаёт, – говорит один из высокопоставленных менеджеров Sanofi. – Джон Рид, возглавляющий научное направление в работе компании на мировом уровне, заявил об этом в июле 2019 года на закрытом совещании с сотрудниками холдинга. Тогда он сказал, что наша лаборатория тратит на разработки на 20 % меньше, чем конкуренты того же уровня. А в заключение заметил: “Вы должны доказать, что можете работать эффективно, если хотите получить больше денег!”»
Эти потери, конечно, не означают, что Sanofi отказалась от разработки новых молекул, но она коренным образом пересмотрела свою стратегию. Теперь лаборатория сосредоточит усилия на нескольких направлениях, чтобы создавать лекарства для терапевтического применения, ведь они наиболее рентабельны, а научно-исследовательскую деятельность будет всё активнее выводить на аутсорсинг. «Всё понятно, они хотят, чтобы почти ничего не делалось внутри компании, – рассуждает химик Паскаль Кольмин, активист ВКТ. – Их основной принцип сводится к тому, что исследования обходятся дорого и не всегда окупаются. Они пополняют свои исследовательские программы за счёт новых приобретений, что позволяет снизить риски. Недавно они потратили 1,1 миллиарда евро на покупку английской компании Kymab, работающей в области биофармацевтики. А если то или иное приобретение не оправдывает их ожиданий, то они от него избавляются».
Вся эта история началась далеко не вчера. На глазах у научных сотрудников в последние десять лет в их компании неумолимо происходят перемены на фоне растущих тенденций изучать пути получения бóльших прибылей. Если попросить сотрудников назвать дату начала масштабных сокращений, все они ответят: «2009 год». И это неслучайно, ведь именно в 2009 году высший пост в холдинге занял Крис Виебахер, известный как большой мастер оптимизации расходов. Он родился в Канаде, получил диплом финансового аналитика и прошёл солидную школу, работая в британской компании PwC, которая является ведущим игроком на рынке аудиторских услуг, а затем устремился в фармацевтическую индустрию. Придя на работу в Sanofi, он получил от акционеров щедрый презент (а именно – 2,2 миллиона евро в качестве приветственного бонуса) и должен был оправдать их ожидания относительно реструктуризации компании. Своими действиями он очень скоро заслужил среди сотрудников «ласковое» прозвище «Smiling Killer» («Улыбчивый убийца»). «Интересно, что во Франции постоянно идёт классовая борьба, – с притворным удивлением обнаружил он вскоре после прихода в компанию. – Принято противопоставлять акционеров работникам» (Le Point от 27 мая 2010 года).
«Он был скорее финансистом, чем бизнесменом, – вспоминает Максим (1), научный сотрудник в отделении онкологических разработок компании Sanofi. – И с этого момента планы оптимизации реализуются один за другим: сначала был “Трансформинг”, потом “Феникс”, за ним – “Климб” и т. п. Похоже, что люди, которые давали им названия, начитались Оруэлла: все эти планы поддержки занятости на деле являются полной противоположностью тому, что декларируется их наименованиями!»
А тем временем доля дивидендов, выплачиваемых акционерам, постоянно растёт: в 2011 году она составляла 24 % от общего объёма прибыли, а двумя годами позже достигла почти 98 % (2). Максим начал карьеру в Sanofi почти двадцать лет тому назад, будучи дипломированным специалистом по молекулярной биологии, и с тех пор своими глазами изнутри наблюдает за тем, как истощается потенциал компании. «Пятнадцать лет назад мы вели работы примерно по шести крупным направлениям в разработке терапевтических препаратов, – рассказывает он. – А теперь занимаемся только созданием медикаментов для онкологических больных (для лечения рака) и немного работаем над производством лекарств от редких неврологических заболеваний. Целые отрасли исследования нами заброшены, например, кардиология или создание препаратов для борьбы с инфекциями. В некоторых случаях всё, несомненно, упирается в рентабельность. Лаборатории чрезвычайно заинтересованы в разработке медикаментов, применяемых в онкологии, так как они стоят несколько десятков тысяч евро в год на каждого пациента, и фонд социального страхования возмещает эти затраты. Знаете, когда учёный трудится над каким-нибудь проектом, и вдруг ему сообщают, что работу надо прекратить, так как она не принесёт желаемой прибыли, это ужасно…»
Научный сотрудник лаборатории в Страсбурге по имени Филипп (1) тоже настроен критически. «Наше руководство поддерживает разработки в США, потому что самая большая доля оборотных средств исходит оттуда. А во Франции они просто губят науку. Не успев реализовать один план оптимизации, они уже анонсируют следующий! Мы же задыхаемся от этих бесконечных реструктуризаций и изменений курса. Я уж не говорю о том, что усложнение внутренних процессов только отдаляет нас от решения поставленных задач. Например, мы должны каждый месяц подсчитывать количество часов, потраченных на работу над тем или иным проектом, и вносить данные в таблицу. И вся эта отчётность отнимает немало времени».
По словам нашего собеседника, ухудшение условий труда начинает сказываться на настроении его коллег. «Беспокоит то, что люди всё чаще уходят на больничный. В 2015 году один наш сотрудник покончил с собой, оставив недвусмысленную предсмертную записку. Конечно, у него были личные причины для такого шага, но одним из поводов, несомненно, стал его перевод на другой объект в ходе реструктуризации. С тех пор всякий раз, когда мы видим на рабочем столе кого-нибудь из коллег надпись вроде “Меня убил Sanofi”, мы задумываемся, не пора ли бить тревогу?»
ВКТ призвал сотрудников компании прервать в ходе забастовок работу в знак протеста против социальной политики, проводимой на протяжении более чем десяти лет. Возможно, что о новом плане оптимизации «Evolve» будет объявлено, к большому неудовольствию профсоюзов, уже 28 января, на заседании совета по социально-экономическим вопросам: «Это в голове не укладывается, – возмущается член ФДКТ Алин Эйсерик. – Для того, чтобы разрабатывать перспективные медикаменты, нам необходимы научные исследования. Кроме того, выставлять людей за дверь на фоне такой непростой экономической ситуации – безответственный шаг». «Никто этого не одобряет, – соглашается с ней Жан-Марк Бюрле, член профсоюза административных сотрудников CFE-CGC. – Очень тяжело наблюдать за тем, как численность работников неуклонно сокращается». Корреспондент «Юманите» попытался связаться с руководством компании, но безрезультатно.
(1) Имена изменены. (2) По подсчётам Исследовательской группы по альтернативной экономической стратегии (Gresea).
Опубликовано 19/01/2021