«Здесь дети, старики. Нас выгоняют на улицу, несмотря на пандемию, на то, что зима близко. Выселяют в никуда, просто выгоняют на улицу…» – В Москве идёт насильственное выселение жителей рабочего общежития бывшей фабрики «Красный суконщик». Департамент городского имущества лишает десятки человек, включая многодетные семьи, единственного жилья.
Разыгравшаяся сегодня в Москве драма заставила вспомнить сцены из детской книжки про Чипполино – а именно, историю про домик дядюшки Тыквы. Желание простых людей жить в собственном доме, вошло в острое противоречие с интересами власть имущих.
В доме 57к2 по Дубининской улице располагалось общежитие рабочих при фабрике «Красный суконщик». Единственный коридор, от него по обе стороны двери комнат. Вдоль коридора – книги, детские игрушки, велосипед, какая-то утварь… Ещё в «святые» 90-е фабрику начало лихорадить, а концу нулевых «эффективные собственники» окончательно загубили производство.
А люди остались. Некоторые из них живут в общежитии тридцать лет. У родившихся здесь детей уже появились свои дети. Каждому из рабочих пришлось найти новую работу, однако приобрести жильё в столице им было под силу. Бывший фабрично-заводской рабочий класс пополнил ряды курьеров, операторов котельной, нянечек в детском саду, уборщиц…
Понимая шаткость своего положения, люди боролись за свои права, стремясь перевести их из разряда птичьих а формальную плоскость. В результате большинство – те, кто смог оформить договор социального найма, – в 2014 году переселились в квартиры. Эти квартиры всё ещё принадлежат банку, и выплачивать за них предстоит ещё несколько лет, и всё-таки такой вариант лучше, чем ничего.
Однако около 25 человек по разным причинам договора социального найма не имели. Большинство из них это женщины и дети. На какое-то время о них просто забыли и оставили в покое, но потом выяснилось, что Дубининская улица, некогда непрестижная промзона, ныне представляет из себя винтажный район в шаговой доступности от Садового кольца. Согласитесь, звучит совсем иначе. Это-то и навлекло на головы обитателей общежития новые невзгоды. Здание обрекли на снос под застройку, а от лишних людей было решено избавиться. Чего не сделаешь для того, чтоб дорогой город ещё больше похорошел…
В прошлом году Департамент городского имущества (ДГИ) всё-таки предложил оставшимся заключить договор соцнайма, но потом… просто передумал и стал добиваться выселения через суд. Последний суд и вовсе состоялся во время пандемии, жильцов даже не удосужились уведомить. Решения одинаковые, как с конвеера. Выселить! Выселяют не всех сразу, а покомнатно. В одно не столь прекрасное утро с судебным решением на руках являются судебные приставы.
– Они сказали нам: «Мы пришли сюда устроить зачистку» – Рассказывает Светлана. – Зачистку кого? Собственного народа?! Так вот как они нас воспринимают… – Для неё это звучит особенно болезненно. В начале девяностых она переехала сюда из Грозного. Теперь ей некуда возвращаться: прежний дом давно сгорел в пламени войны, здесь прошла вся её сознательная жизнь, здесь же родилась её дочь. Их выкинули из комнаты ещё весной. Теперь когда девочка видит человека в форме, она начинает плакать.
Не имеет другого жилья и Ашура Меджидова, которая живёт здесь уже четверть века. Получив решение о выселении, она обжаловала его в суде. Суд назначил новое слушание на 7 октября, однако приставы решили не ждать окончательного вердикта. В отчаянии женщина встаёт в дверях своего единственного дома и твёрдо заявляет, что никуда отсюда не уйдёт. Тогда приставы применяют силу…
Ашура маленькая, и не увидать из-под навалившейся толпы крепких мужиков. Слышны лишь пронзительные крики: «Отпустите! Мне больно! Я всё равно никуда не уйду…» Но силы слишком неравны, и уйти приходится. Оттеснив женщину от входа, приставы взламывают дверь. Одни заходят внутрь описывать помещение, а другие остаются снаружи – не пускают Ашуру к своим вещам.
Видно, что судебным приставам не очень нравится та роль, которую им приходится сейчас играть. Стоящие рядом полицейские тоже стараются не смотреть в глаза жильцов, требующих от них вмешаться и прекратить беспредел.
Зато присутствующие представители Управы и ДГИ весело смеются: они явно находят в ситуации массу позитива.
Следующая на выселение Лида, её должны выставить в этот же день. Ещё в самом начале она категорически заявляет: я отсюда не уйду, вы меня можете только убить! Однако происходящее на её глазах с соседкой надламывает боевой настрой. «Я поняла, что они и правда убьют меня, если потребуется. И ладно бы, только я. Сейчас из школы возвращаются мои сыновья: если они увидят, что со мною так же обращаются то не выдержат и вступятся. И тогда всё кончится ещё хуже…» Ей, матери четверых детей, слишком хорошо известно, в какую цену может встать столкновение с государством. В самом начале 1995-го года она успела бежать из пылающей Чечни. С мужем они устроились на «Красный суконщик»: была очень нужна работа, а ещё здесь давали жильё. А в 1999, после терактов в Москве, её мужа арестовали по подозрению в причастности: он был родом из Чечни, а на руках его нашли следы краски после работы,которые что-то напоминали. Лишь вмешательство федеральной прессы тогда заставило компетентные органы выпустить заведомо невиновного человека на волю… Теперь Лида не знает, что делать дальше. Вернувшиеся сыновья помогают ей паковать вещи для переезда – куда?..
И всё-таки, сопротивление продолжается. Отступать жильцам некуда, а отчаяние придаёт сил. Сейчас они очень надеются придать творящемся максимальную огласку: весь если суды играют на стороне сильных, то слабым остаётся надеяться лишь на солидарность.