Сегодня 80% мощностей по производству действующих веществ (субстанций, обладающих терапевтическим эффектом) сконцентрировано в Азии, главным образом в Китае. В 2000 году 60% их находились в Европе. Даже до пандемии это приводило к перебоям в снабжении лекарствами: ещё в 2018 году французское Национальное агентство по снабжению медикаментами получило 868 жалоб на проблемы с поставками и дефицит лекарств – в двадцать раз больше, чем в 2008 году!
Финансиализация фармацевтической отрасли особенно остро демонстрирует свою пагубность в условиях пандемии, однако истоки проблемы лежат во всём неолиберальном курсе последних десятилетий. Компании из группы Big Pharma уже давно отдали многие виды деятельности на аутсорс в другие страны, сосредоточившись на маркетинге, продаже готовой продукции и распределении дивидендов. Многие необходимые, но малорентабельные с точки зрения бизнеса препараты не производятся вовсе или производятся ограниченными партиями.
Больницы и аптеки регулярно страдают от нехватки медикаментов. В период эпидемии ситуация ещё больше осложнилась. Причины сложившегося следует искать в политике, проводимой фармацевтическими лабораториями.
Эпидемия Covid-19 выявила разрушительные последствия либеральной глобализации. Её жертвами стали в первую очередь больные люди. Именно они в полной мере ощущают на себе все недостатки политики оптимизации и беззастенчивой погони за прибылью, ставших причиной нынешней перегрузки реанимационных служб и нехватки таких необходимых средств, как маски, перчатки, тесты, медицинское оборудование. Фармацевтическая промышленность нередко становится объектом критики. Её принято считать символом идеологии, ставящей стремление к выгоде выше заботы о всеобщем благополучии и права на лечение. Этот вывод был сделан не вчера, но санитарный кризис мог бы стать стимулом к осмыслению происходящего и началу важных перемен. Тем более что дефицит в производстве медикаментов становится всё более очевидным. Вот уже несколько недель подряд медики предупреждают о том, что складские запасы необходимых средств подходят к концу. «Нехватка медикаментов может иметь самые трагические последствия не только для палат реанимации, но и для отделений паллиативной помощи, гериатрических стационаров и домов престарелых. Всё это мешает проводить грамотное лечение пациентов», – отмечает доктор Реми Саломон, глава медицинской комиссии при Объединении государственных больниц Парижа (AP-HP).
Потребности, связанные с пандемией, носят глобальный характер, и возникающий дефицит определяется небывалым объёмом потребления. «Но проблема заключается ещё и в том, что теперь мы зависим от других стран, – объясняет Полин Лондей, одна из основательниц Центра наблюдения за открытостью в сфере обеспечения медикаментами. – С этим положением надо покончить как можно быстрее». Эпидемия Covid-19, несомненно, усугубила дефицит медикаментов, однако перебои с их запасами случались и раньше. На протяжении последних десяти лет порой возникала напряжённость с поставками не очень рентабельных, но необходимых лекарств, например, средств для лечения рака, антибиотиков, кортикоидов и т. п. В 2018 году Национальное агентство по снабжению медикаментами получило 868 жалоб на проблемы с поставками и дефицит лекарств (в двадцать раз больше, чем в 2008 году).
В чём же состоит основная причина такого положения дел? Фармацевтическая промышленность стала рассматриваться как выгодный бизнес и следствие этого процесса – пресловутое «извлечение прибыли для акционера». Принцип управления очень прост: всегда и везде стремиться к повышению рентабельности. Реализация этого постулата в фармацевтических лабораториях в 1990-х годах вытесняла заботу о здоровье людей. Постоянная погоня за прибылью заставляет предприятия этой отрасли изготавливать ограниченные партии продукции, чтобы не допустить перепроизводства и накопления складских запасов. Поэтому мельчайшая песчинка, попадающая в механизм производственной цепочки, способна нарушить его функционирование и привести к дефициту. «Включившись в конкурентную борьбу, компании порой решают, что те или иные медикаменты нерентабельны, намеренно организуют дефицит и перестают производить их», – отметила сенатор Лоранс Коан (ФКП).
Компании из группы Big Pharma уже отказались от продолжения некоторых видов деятельности, в частности, от производства нерентабельных, с их точки зрения, медикаментов (в первую очередь это касается непатентованных средств), отдав их на аутсорсинг в другие страны, где стоимость производства меньше, и сосредоточили усилия на маркетинге, продаже готовой продукции и распределении дивидендов. «Даже подразделения, занимающиеся научно-практическими разработками, были выведены за границу – говорит Натали Кутине, преподаватель университета Paris-XIII, член Ассоциации экономистов-практиков (Economistes atterres). – Зато потом именно эти предприятия будут пользоваться инновациями, новыми веществами и работать по самым ценным патентам».
В последние пятнадцать лет процесс производства медикаментов был разбит на множество этапов, чтобы каждый из них мог осуществляться там, где затраты на него минимальны. 80 % мощностей для производства действующих веществ, то есть субстанций, обладающих терапевтическим эффектом, сегодня сконцентрировано в Азии, главным образом в Китае. Однако, по данным Европейского агентства по медикаментам, ещё в 2000 году свыше 60 % таких веществ изготавливалось в Европе. Всего за несколько лет переход на аутсорсинг и работу по новым подрядным схемам привёл к тому, что Франция (и Европа в целом) утратили независимость в сфере производства лекарств, что увеличивает опасность перебоев с поставками.
С началом эпидемии коронавируса правительства стран, похоже, осознали насущную необходимость в возвращении производства действующих веществ на территорию Европы. Но как заставить фармацевтические лаборатории сделать это? На первый взгляд кажется, что лучше всего было бы установить налоговые льготы для предприятий, выражающих готовность вернуть свои производственные мощности. «Это было бы совершенно неприемлемо, – утверждает Натали Кутине. – Компании уже сейчас получают государственное финансирование на научные разработки, что позволяет им в дальнейшем пользоваться патентами. Кроме того, они имеют немалый доход от системы компенсации затрат на медикаменты. Благодаря этому фармацевтические фирмы получают гигантские прибыли. Неужели государство, то есть граждане, должны в третий раз платить за возвращение в Европу компаний, которые в своё время перевели свои мощности в другие регионы по финансовым соображениям?»
По мнению экономиста, нужно не стимулировать лаборатории к возобновлению производства в Европе, а принуждать их к этому. С помощью организаций, занимающихся компенсацией затрат на медикаменты, государство может потребовать, чтобы компании развернули производство в своей стране или обеспечили стабильные поставки медикаментов. «Речь идёт о рынке, где присутствие государства ощущается очень отчётливо как в плане регулирования, так и в финансовом смысле. Если надо, власть может настоять на своём. Всё дело в политической воле, – полагает Натали Кутине. – Но эта сфера отличается наличием в ней значимых конфликтов интересов между политиками и руководством крупнейших лабораторий… А власть, как правило, не препятствует финансиализации».
В то же время позицию государства нельзя назвать сильной. Если та или иная лаборатория представляет новый эффективный препарат, не имеющий аналогов, то властям очень трудно проигнорировать его только под тем предлогом, что он слишком дорог или производится в Азии. Решение следует искать на уровне ЕС. На рынки европейских стран приходится 20 % мирового оборота фармацевтических компаний, а потому соотношение сил оказывается обратным. Между тем уже сейчас существует организация, которая могла бы взять на себя решение задач по регулированию и посредничеству в этой сфере. Речь идёт о Европейском агентстве по медикаментам. Однако на сегодняшний день его роль сводится главным образом к функции «единого окна», в котором лаборатории получают разрешения на вывод своей продукции на рынок. «Агентство действует только в интересах компаний, а не пациентов, – утверждает Натали Кутине. – Очевидно, что приоритетом для него является погоня за прибылью, а не забота о здоровье людей».
Похоже, многие европейские страны взялись за возвращение своих производственных мощностей. Например, Германия и Испания потребовали вернуть заводы по формовке медикаментов, чтобы обеспечить возросший в условиях эпидемии спрос на некоторые лекарства. Дело в том, что этап формовки, на котором из вещества изготавливаются таблетки, капсулы и т. п., также сопряжён с рядом проблем. Лаборатории нередко поручают эту работу своим подрядчикам – небольшим фабрикам, выполняющим заказы, а они пока находятся в западных странах. Завод Famar в пригороде Лиона – наглядный пример такого взаимодействия.
Famar – единственный во Франции завод, имеющий лицензию на производство препарата «Плакенил» – пресловутого лекарства на основе гидроксихлорохина, реализуемого компанией Sanofi. Но его изготовление было признано нерентабельным, Sanofi перестала его заказывать, и потому завод, принадлежащий американскому инвестиционному фонду, больше года тому назад был передан в антикризисное управление. Но государству до этого нет дела. «Налицо нежелание вмешиваться в ситуацию. Процессы либеральной глобализации пущены на самотёк, – рассуждает сенатор Лоранс Коан. – Продукция завода Famar недостаточно рентабельна, а потому никто ею не интересуется. Но производить эти медикаменты нужно обязательно. Ведь если «Плакенил» будет признан эффективным, то нам придётся ввозить его из-за границы, потому что в своё время не было принято политическое решение о возобновлении его производства во Франции. Потребности системы здравоохранения не принимаются в расчёт, никто не обращает на них внимания». Депутаты от фракций «Левые демократы и республиканцы» и «Франция непокорённая» добивались возвращения Франции прав на этот завод, но на них не обратили внимание.
Национализация заводов, выполняющих заказы для сторонних клиентов, могла бы стать первым этапом на пути создания государственной структуры по разработке и производству лекарственных препаратов, о необходимости которой левые говорят вот уже десять лет. «Эта структура должна стать сначала национальной, а потом и европейской, – поясняет Фабьен Коан, глава Национального комитета по здравоохранению, член ФКП. – У государства достаточно средств для того, чтобы самим производить лекарства. Это позволило бы избежать отказа от изготовления так называемых «финансово нерентабельных» препаратов и воссоздать устойчивую производственную цепочку, функционирование которой избавило бы нас от перебоев и дефицита. Благодаря образованию такой государственной структуры нам удалось бы вывести производство медикаментов из сферы рыночных отношений». Существует несколько вариантов её создания: возвращение прав или национализация производителей действующих веществ и заводов по формовке медикаментов, в том числе крупных фармацевтических лабораторий, развитие уже существующих организаций, таких как центральные аптеки при объединении парижских больниц AP-HP и армейских подразделений. Возможно также партнёрство с компаниями Big Pharma. Впрочем, Натали Кутине считает, что к реализации последнего из этих вариантов следует подходить с осторожностью: «Есть опасность того, что они попытаются разделить убытки на всех, а прибыли забрать себе».
Все эти предложения направлены на решение одной задачи: вернуть производство медикаментов в сферу компетенции государства. Всё зависит от политической воли, то есть от готовности властей противостоять нажиму со стороны компаний Big Pharma и их могущественного лобби. 23 марта в срочном порядке был принят закон о борьбе с эпидемией Сovid-19, который наделил премьер-министра правом «принимать решение об использовании всех объектов и услуг, необходимых для преодоления санитарной катастрофы». Это означает, что правительство может, если захочет, волевыми действиями хотя бы в краткосрочной перспективе избегать дефицита медикаментов. Остаётся лишь задействовать их, как можно быстрее приняв конкретные решения.
Опубликовано 16/04/2020