Ненормированный рабочий график, тяжёлый физический труд, ежедневные стрессы, рабочая неделя, достигающая порой 48 часов, – такова повседневная жизнь людей, работающих в портах и на причалах. Теперь к их проблемам добавили ещё и перспектива негативных последствий от введения балльной пенсионной системы.
В 2011 году, после непростых переговоров, представители работников портов и причалов, которые нередко с большим энтузиазмом выполняют очень тяжёлую работу, добились включения в их коллективный трудовой договор пункта, дающего им право выходить на пенсию на три года раньше установленного срока (исключение составляют лица, работающие с асбестом). Но просуществовали эти правила недолго. В законопроекте, подготовленном руководством страны, утверждается, что «учёт тяжёлых условий труда станет одной из основ унификации нашей пенсионной системы», однако четыре фактора, вычеркнутые в 2017 году (работа в неудобной позе, перемещение грузов вручную, механические вибрации и работа с опасными химическими веществами), имеющие прямое отношение к работе в порту, не будут включены в индивидуальный реестр профессиональных вредностей (ИРПВ), который планируется ввести для каждого работника, включая сотрудников государственных организаций.
Удалось добиться лишь одной мизерной уступки – снижения пороговых значений, дающих основание для оформления ИРПВ. Теперь для этого требуется набрать 110, а не 120 часов работы по ночам, а для тех, кто трудится посменно, этот показатель уменьшится с 50 до 30 ночей. Это решение явно не произвело переворота в признании тяжёлых условий труда, особенно тех, кто заканчивает свой трудовой путь. А ведь эти меры призваны компенсировать неудобства, причиняемые работой во всё более агрессивной среде. Правительство обещает, что переговоры по этому наболевшему вопросу продолжатся, а тем временем массовая, жизненно необходимая борьба за то, чтобы не умирать на рабочем месте, не прекращается. Например, рабочие порта в Гавре объявили, что со вторника по четверг они проведут акцию «мёртвый порт». Их примеру готовы последовать сотрудники домов престарелых, которые тоже работают в очень непростых условиях.
В последнее время докеров одного за другим провожают в последний путь. Оливье, который работает в порту с 18 лет, не питает иллюзий относительно своих перспектив. Этот уроженец Гавра знает, что его работа – горючая смесь, состоящая из многочисленных рисков: «Средняя продолжительность жизни в нашей профессии на восемь лет меньше, чем у остальных. Мы видим, что наши коллеги умирают вскоре после выхода на пенсию. Не представляю, как я буду здесь работать в 64 года».
Этот тридцатилетний мужчина занимается погрузкой и разгрузкой контейнеров, так называемых «ящиков», сидя в кабине, расположенной на 15-метровой высоте. При множества подобных кабин одновременно секундная невнимательность может стать фатальной. «Я двигаюсь боком, по поперечной линии, где много слепых зон. В системе «Порт 2000» порой одновременно работают до 130 кабин. Кроме того, у нас очень, очень шумно: сигналят рации, гудят корабли… У меня уже сейчас проблемы с позвоночником в поясничном и шейном отделах из-за того, что приходится смотреть вбок и вниз», — объясняет он.
Продолжительность его рабочего времени зависит от портового трафика и достигает иногда 48 часов в неделю. Одну неделю он трудится в первую смену, с 6 до 15 часов, следующую – во вторую, и порой задерживается до ночи. Его рабочее время – вообще понятие растяжимое. «У нас часто не бывает 11-часового отдыха, положенного по Трудовому кодексу, а получается только 9-часовой перерыв. Мы — мастера на все руки. Я, например, могу, если нужно, работать и на производственном участке, и на разгрузке. Когда приходят суда, мы должны быть на месте», — рассказывает Оливье. Эти люди не знают, что находится в «ящиках», с которыми они работают. «9-й класс груза – опасная категория. Но нам никогда не говорят, есть ли там токсичные вещества. Никакой информации. А ведь некоторые контейнеры приходили из Фукусимы», — продолжает мужчина.
Отрадой для этих рабочих, занятых тяжёлым трудом, стали тёплые отношения в коллективе. «Мы все тут – большая семья, и никогда не пасуем перед трудностями. Мы проводим на терминалах больше времени, чем дома», – объясняет докер, которому эта крепкая рабочая солидарность придаёт сил на то, чтобы переживать трагические моменты. Немного стесняясь, Оливье признаётся: «Я принимаю близко к сердцу несчастные случаи со смертельным исходом, например, когда в 2013 году докер упал с высоты. В такие моменты понимаешь, что опасность здесь подстерегает постоянно». Но адреналин неизменно оказывается сильнее страха, особенно когда приходят необычные грузы, такие как ракета «Ариан». Выгружать подобные предметы – непростая задача, и труженикам порта приходится проявлять немало изобретательности для её решения.
Рассказы о трудовых подвигах и борьбе передаются из поколения в поколение. Оливье устроился на работу в порт по примеру отца, который тоже был продолжателем династии портовых рабочих. «Как только я пришёл сюда, сразу понял, что хочу здесь остаться, – с улыбкой говорит наш собеседник. – Быть докером – это на всю жизнь. И моё членство в профсоюзе – один из элементов корпоративной культуры». В отличие от многих своих коллег, этот активист ВКТ пока не сделал себе татуировку с изображением крюка, однако он придаёт большое значение своей принадлежности к профессиональной среде. При этом Оливье прекрасно понимает, насколько опасно его ремесло. «Нам обязательно надо добиться сохранения права на досрочную пенсию в связи с тяжёлыми условиями труда и не ограничиваться только этим», – уверен он. В начале трудового пути Оливье работал на временной основе, и это может ему аукнуться в дальнейшем. На протяжении трёх лет с ним, как и со всеми молодыми докерами, заключали срочные трудовые соглашения. Бывали у него и периоды незанятости. Со временем это может отрицательно сказаться на его пенсии, если она будет начисляться в рамках балльной системы. Поэтому на прошлой неделе Оливье присоединился к операции «мёртвый порт» и не намерен возвращаться в свою кабину в ближайшие три дня, пока продолжается забастовка.
На парковке перед административным зданием порта в Гавре чахнет ёлка. После окончания рождественских каникул протестные выступления в порту возобновились с новой силой. «От нас подарков не дождутся», – говорит 36-летний Тома, руководитель бригады, обслуживающей платформы и шлюзы. Вся его жизнь – сплошное движение. Дневная смена нашего собеседника начинается в 6.30, а ночная – в 18.30. Вахты и дежурства круглый год сменяют друг друга, так что порой у него набирается 48 часов рабочего времени за четыре дня. «Иногда я встаю в 7 утра, а ложусь только сутки спустя, ведь я должен ещё заниматься своими детьми. Чувствую, что организм уже не выдерживает. Однажды я чуть не уснул на рабочем месте», — продолжает Тома. Когда наступает затишье, он выходит в море, благо у него есть разрешение на судовождение. Но вскоре ему приходится возвращаться на рабочее место – централизованный командный пункт в Ветийяре, где на мониторах отображается в реальном времени ситуация на 17 платформах в Большом порту.
Для того чтобы обеспечить непрерывность работы, сотрудники заранее договариваются о взаимном замещении. «Тот, кто отказывается прийти, теряет в зарплате, – объясняет Тома. – Иногда приходится бросать всё, чтобы примчаться на работу, жертвовать семейной жизнью, обедами и ужинами. Поэтому понятно, что ребята хотят уйти в 57 лет. А некоторые коллеги говорят: «Я потеряю деньги, ну и пусть, у меня больше нет сил»». Тома со знанием дела рассказывает нам о том, как работники порта через шлюзы опустошают и наполняют доки в зависимости от приливов и отливов, как поворачивают платформы. Эти люди, увлечённые своим делом, ежегодно выполняют сорок тысяч операций. В лабиринте каналов им нужно быть предельно внимательными каждый раз, когда к порту подходит корабль. «У нас есть VHF (рации – прим ред.), по которым мы получаем сообщения. При любых манипуляциях с платформой надо быть очень осторожным. Здесь столько разнообразных сооружений, что за ними невозможно увидеть всё, что происходит вокруг», — добавляет Тома.
Этот активист ВКТ не собирается оставаться на контрольной вышке до конца своих дней. Он даже не строит предположений относительно размера своей будущей пенсии. «Понятно, что в конечном счёте мы сколько-то потеряем, – говорит он, не отрываясь от работы. – Я ненавижу Макрона. Моя мать получает 850 евро в месяц. Она работала на фабрике «Fralib», потом её уволили, и вот уже много лет она перебивается мелкими заработками, помогая по хозяйству». Несмотря на сложный рабочий график и необходимость рассчитывать время с точностью до минуты, Тома находит возможность участвовать в общественной жизни. Стремление действовать на этом поприще у него в крови – такое «политическое воспитание» он получил от деда и отца, которые тоже трудились в порту. Тома всей душой любит море и пишет свою страницу в истории общественного движения. Он участвует в проводимых акциях, хотя для этого ему приходится обращаться к знакомым с просьбой присмотреть за его сыном и дочерью. «В 2008 году, когда мы выходили на демонстрации и пикеты против реформы в портах, это напоминало гражданскую войну, — вспоминает Тома. — Но ведь борьба – это ещё и активное общение. Надо объяснять людям, что происходит. Если мы отступим в борьбе с реформой, то нам конец. К тому же это будет означать, что мы не сдержали своего обещания».
Изабель совсем недавно вышла на пенсию, и она полна энергии. Она участвовала в акции протеста против введения платного проезда по мосту Нормандии, раздавала листовки, выходила на демонстрации. Бывшая сотрудница дома престарелых, имеющая профессиональную категорию С, борется против пенсионной реформы и за сохранение особых условий для работников государственных учреждений. Она сумела в последний момент воспользоваться отменённым ныне порядком и 1 мая 2019 года уйти на пенсию в 57 лет. «Моему возмущению нет предела. Досрочный выход на пенсию – это наше право, вознаграждение за страдания! Я не могу не думать о своей дочери, которая тоже трудится в доме престарелых и к своим 27 годам сыта по горло этой работой!» — говорит Изабель.
Активистка ВКТ, Изабель называет свой трудовой путь «сплошным кошмаром». Она сменила много профессий: четырнадцать лет была медсестрой, потом трудилась санитаркой, горничной, работала на кухне, организовывала досуг пожилых людей. И каждая такая работа добавляла болезней в её букет, способный впечатлить любую медицинскую энциклопедию. «Я испортила себе мышцы плеча и порвала сухожилие, потому что мне приходилось часто снимать и вешать шторы, и теперь я даже не могу поднять руки, чтобы собрать волосы заколкой», — рассказывает Изабель. Изо дня в день она «нянчилась» со стариками, втаскивала в машины их инвалидные коляски. «Я нажила себе грыжу. Я ушла на пенсию с воспалением сухожилия на другом плече и сейчас вынуждена посещать сеансы реабилитации, чтобы избежать операции. А однажды я получила перелом двух рёбер, потому что одна дама забыла заблокировать тормоз своей инвалидной коляски», — вспоминает женщина. Бесконечные неурядицы искалечили Изабель и испортили окончание её трудового пути. Некоторые полученные ею травмы были признаны несчастными случаями на производстве, но ни одна из них не рассматривается как профессиональное заболевание. «Эксперты из комиссии отказывались признать, что мои проблемы со здоровьем связаны с профессиональной деятельностью», — с горечью говорит она.
Изабель страдает болезнью Крона и потому была вынуждена на некоторое время оставить работу. Тогда она в одиночку растила двоих детей, получала половину зарплаты и могла рассчитывать только на свою маму. «При начислении пенсии из тех трёх лет, что я провела на больничном, в стаж включили только один год», — рассказывает она. Пенсия Изабель составляет всего 1 100 евро. «В конце месяца у меня остаётся на развлечения не более 30 евро. Но я не жалею, что ушла с работы раньше. Пусть я потеряла 80 евро в месяц, зато обрела свободу! Кроме того, я была уже не в состоянии даже взять папку с полки», – признаётся эта женщина, которая последние два года на полную ставку работала в профсоюзе. Она увлекается рэйки (что-то среднее между медитацией и релаксацией от прикосновений) и не хочет возвращаться к прошлому. «Мне на самом деле приходилось трудно, но я не жалуюсь, а продолжаю действовать», – добавляет она и отправляется на собрание.
Опубликовано 14/01/2020