– Сегодня в Сенате рассматривается законодательное предложение о «коммерческой тайне». Какие подводные камни заложены в этом документе?
Эдуар Перен: Прикрываясь необходимостью защиты ноу-хау предприятий, этот закон предоставляет новые, абсолютно беспрецедентные возможности для преследований журналистов и всех тех, кому приходится работать с информацией. В высшей степени сомнительным является утверждение о том, что информаторы, исследователи, неправительственные организации и журналисты смогут получить защиту в органах правосудия. Ведь само понятие «коммерческая тайна» трактуется очень широко: достаточно лишь того, чтобы информация хранилась в секрете и представляла коммерческую ценность.
Зачитывая текст документа, докладчик (Рафаэль Говэн, депутат от партии «Вперёд, Республика!», – прим. ред.) постоянно употреблял глаголы «преследовать» и «осудить». Конечно, может быть вас и не привлекут к суду, но нет решительно никакой гарантии – и об этом прекрасно знает Говэн, – что вас не станут преследовать. Именно в этом и состоит проблема.
– Как скажутся на работе журналистов и их информаторов подобные инициативы правительства?
Эдуар Перен: Докладчик может представлять дело так, что закон гарантирует безопасность журналистов и информаторов, но на практике он представляет собой в юридическом смысле большой шаг назад. Коммерческие компании уже сейчас ведут себя крайне агрессивно. Потенциальным информаторам и раньше было сложно и рискованно сообщать о каких-либо фактах, а предложенный проект стал новым юридическим инструментом цензуры – своего рода оружием, которое повлечёт за собой судебные преследования, уведомления со стороны адвокатов и угрозы исков.
Всё это, в конечном счёте, направлено на то, чтобы те, кто желает раскрыть информацию, не стали бы этого делать. Если журналист ежедневного регионального печатного издания узнает об антисоциальном плане какой-нибудь корпорации, предприятие может объявить эту информацию коммерческой тайной. После трёх уведомлений от адвоката руководство газеты или журнала задумается о том, стоит ли такая публикация нескольких тысяч евро, потраченных на судебный процесс. Если периодические издания чувствуют себя не вполне уверенно, то компании располагают большими бюджетами и достаточно сильными юридическими службами. И это – главное. Ведь речь идёт не о том, чтобы сажать людей в тюрьму, а о желании выпотрошить их материально и измотать бесконечными тяжбами. Чтобы другим неповадно было.
– «Защита коммерческой тайны» лежала в основе процесса «LuxLeaks» в Люксембурге, участником которого вы являлись (бывший сотрудник компании PwC Антуан Дельтур в 2014 году передал журналистам секретные документы об уклонении от уплаты налогов крупнейших международных корпораций при поддержке Люксембурга – прим.ред.). Посоветуйте – что сделать для того, чтобы избежать подобных преследований?
Эдуар Перен: Действительно, это было одним из пунктов обвинения –поскольку в Люксембурге такой закон уже принят. Мы повторяем, что наша группа не против самого факта защиты новых технологий коммерческих предприятий. Мы просто просим ввести поправку, которая ограничит сферу применения закона только на сферу коммерческой конкуренции. То есть это правило будет применяться только в отношении предприятий – в том случае, когда одно из них воспользовалось секретной информацией для увеличения своих прибылей. Юридически это осуществимо, и может быть сформулировано одной фразой.
Ещё одна проблема состоит в том, что бремя доказательства перекладывается на информатора, который обязан продемонстрировать свою «добрую волю». А нужно сделать так, чтобы компания сама доказала, имел ли место факт нарушения коммерческой тайны. Такие поправки позволили бы установить необходимые юридические рамки.
– В конце марта Национальная ассамблея в ускоренной процедуре проголосовала данный закон в первом чтении – 46 голосов против 20. Что можно сделать в такой ситуации?
Эдуар Перен: Прежде всего, этот закон разрабатывался тайно – и поначалу он вообще не попал в поле нашего внимания. В 2016 году, когда был опубликован черновик указа, стало ясно, что он будет иметь катастрофические последствия – и благодаря нашим усилиям удалось немного его изменить. На сегодняшний день сложилась уникальная и практически беспрецедентная ситуация: эта директива умышленно проводится не в качестве правительственной инициативы, а непосредственно через законодательный орган – что позволяет запустить ускоренную процедуру, без особых обсуждений и без изучения возможных последствий принятия такого закона.
Документ, грубо попирающий основные свободы и позволяющий ограничить законо свободе прессы 1881 года, заслуживает большего внимания. Тем более, что сами парламентарии в своей массе еще не осознали всей серьёзности момента. Именно поэтому мы обращаемся напрямую к Эммануэлю Макрону, который обладает поддержкой большинства депутатов. Ведь именно президент удалил поправку, введённую Ришаром Ферраном в закон от 2015 года. Впрочем, президент был здесь откровенен: «Мы выполняем указания Брюсселя».
Интервью Одри Луссуарн