Нынешняя версия законопроекта, разрабатываемого Министерством внутренних дел, идёт в разрез с заявлениями самого Эммануэля Макрона. Во время предвыборной кампании будущий президент активно примерял на себя образ защитника гражданских свобод. «Я заявляю со всей решительностью: ставить под вопрос легитимность судебной власти- значит ослаблять государственную власть и порядок в государстве, — заявлял он. – Это несовместимо с надлежащей политикой безопасности, в которой наша страна сейчас нуждается». По всей видимости, за прошедшее время представления Елисейского дворца о том, что же «нужно», претерпели серьёзные изменения…
1. Ужесточение мер
Законопроект включает в себя несколько ключевых мер, характерных для режима чрезвычайного положения. Среди них домашний арест, условия которого планируется даже ужесточить. Сегодня при чрезвычайном положении домашний арест может продлеваться каждые три месяца, но только исключительно в период действия ЧП. Если же домашний арест войдёт в общее право, то возобновлять его можно будет практически до бесконечности. Ещё одно нововведение- исполнительная власть планирует ввести ношение электронного браслета для всех лиц, находящихся под домашним арестом. До сегодняшнего дня подобная мера могла применяться только в отношении лиц, осуждённых как минимум на десять лет лишения свободы за террористическое преступление или правонарушение. Наконец, находящихся под домашним арестом лиц также могут обязать предоставить все электронные идентификаторы для их электронной почты, Facebook и других социальных сетей. Комиссия Сената по вопросам законодательства исключила эти положения в ходе рассмотрения предыдущего антитеррористического закона в июне 2016 года. Отметим что на тот момент эта мера касалась только джихадистов, вернувшихся из Ирака и Сирии… По новому проекту префекты получат право проводить пресловутые административные обыски как в дневное, так и в ночное время. Они также смогут запрещать отправление культа в соответствующих местах и отдавать распоряжения о проведении обысков и личных досмотров «исключительно в целях предотвращения террористического акта».
2. Размытые критерии
Все эти меры могут применяться только в целях «предотвращения террористических актов». Подобные нововведения, конечно, устанавливают определённые рамки, но весьма размытые и довольно широкие. Так для того, чтобы оказаться под домашним арестом, вовсе не обязательно быть кем-то, кто только что вернулся с театра действий террористических группировок, как это было ранее при чрезвычайном положении. Сейчас «предотвращения террористических актов» будет вполне достаточным основанием. Говоря конкретнее, под действие этого положения подпадают лица, «поддерживающие или присоединяющиеся к заявлениям, призывающим к совершению террористических актов во Франции или за рубежом, или пропагандирующие подобные акты», а также их «окружение», которое подробно никак не определяется. «Таким образом, пространство для манёвра довольно широко», — с беспокойством замечает Патрис Спинози, адвокат Лиги прав человека. Противников документа смущает и само понятие «терроризма».
Во французском праве, в отличие от европейского законодательства, не существует конкретного списка террористических группировок. «Вопрос терроризма является непростым, — замечает Лоранс Блиссон, генеральный секретарь Профсоюза работников суда. – Достаточно вспомнить дело Тарнак, по которому Кассационный суд, после долгих лет судебных разбирательств, в конечном счёте всё же постановил, что никакого терроризма там не было». По её мнению, законопроект может быть направлен на простых «политических противников», как это было на Конференции сторон конвенции по климату COP 21. «Во всяком случае, в качестве критерия в тексте приводится угроза для общественного порядка и безопасности, что может выходить далеко за рамки собственно терроризма», — подчеркивает она.
3. Неубедительные механизмы контроля
Чтобы как-то оправдать столь авторитарные меры, исполнительная власть напоминает, что, прежде всего, подобные разбирательства смогут рассматриваться в рамках административного судопроизводства. Но поскольку роль административного суда заключается в том, чтобы следить за соблюдением процедур, а не за их обоснованностью, дело переходит в ведение административного судьи только после проведения обысков и помещения под домашний арест. Дабы успокоить общественность, власти также включили в законопроект требование, согласно которому префекты обязаны получить разрешение прокурора. Однако и этот аргумент представляется не очень убедительным.
Независимость прокурора Республики, которую не признал Европейский суд по правам человека, вызывает большие вопросы. «Прокуроры по вопросам борьбы с терроризмом тесно связаны с полицией и исполнительной властью, которая их назначает. Этого недостаточно для того, чтобы гарантировать независимый контроль», — полагает Патрис Спинози. Чтобы утихомирить волну критики, премьер-министр Эдуар Филипп вчера заверил, что до осуществления каких-либо мер со стороны административной полиции будет необходимо получить решение судьи по вопросам свободы и содержания под стражей. Однако по мнению Лоранс Блиссон, проблему этим не решить: «В распоряжении судьи по вопросам свободы и содержания под стражей будут анонимные и весьма расплывчатые доказательства, да и вся процедура в плане соблюдения строгости закона будет иметь мало общего с расследованием, проводимым общими судами».
Для чего же нужны подобные нововведения? Судьи, правозащитники и даже полицейские оспаривают эффективность этих мер в борьбе с терроризмом. С 14 ноября 2015 года было проведено порядка 5 тысяч административных обысков, и только по 0,5% из них были возбуждены дела.
Из 600 домашних арестов около 50 по-прежнему действуют, однако насколько эта мера реально повлияла на ход расследований, никому не известно. «Широкое применение подобных мер на начальном этапе действия режима чрезвычайного положения могло возыметь определённый эффект, однако сейчас он сводится к нулю», — замечает Патрис Спинози. К аналогичному выводу пришла и Комиссия по наблюдению за чрезвычайным положением ещё год назад.
Многим сотрудникам полиции эти меры также кажутся неубедительными, поскольку они отодвигают на второй план другие приоритетные задачи, которые стражам правопорядка представляются более эффективными. «Не видно никакого желания выделить больше ресурсов на территориальную разведку, которая позволяет завязать на местах контакты с различными объединениями, охранными компаниями и обнаруживать малейшие тревожные сигналы, — замечает Александр Ланглуа, генеральный секретарь профсоюза полиции. – Например, в моём отделении числиться всего одна машина на пятерых…».
[1] Явная опечатка. Видимо, автор имел в виду «через два месяца». Стрельба в Париже на елисейских полях произошла 20 апреля 2017 г. – прим. ред.