Обстоятельства дела. Пока Ближний Восток переживает серьёзный конфликт, внешняя политика Франции всё ещё находится под влиянием воинственной стратегии американской администрации.
Опасная демонизация
История нас научила тому, что демонизация страны может оправдать любую агрессию. Включение Джорджем Бушем Ирана в «ось зла» должно было сопровождаться, по мнению некоторых американских стратегов, нападением на Ирак, а потом на Иран… Так что ничего, кроме тревоги, не испытываешь, когда слышишь речь Дональда Трампа, произнесённую в мае 2017 года в Эр-Рияде, в которой Иран назван «террористическим государством», «открыто говорящим о массовых убийствах». Демонизировать Иран удобно, поскольку уровень незнания этой страны остаётся высоким. Иран, в частности в Соединённых Штатах, продолжает ассоциироваться с делом заложников 1979 года и со страной, населённой «радикальными мусульманами». К тому же, очень немногие жители Западной Европы (и ещё меньше американцы) имели случай съездить туда в последние годы. В таком контексте легко создавать образ Ирана «подлого, жестокого, дикого и непременно антизападного» (как это регулярно показывается, например, в сериале «Родина»). На самом деле иранская действительность не так проста.
В начале 1980-х годов именно Исламская Республика проповедовала экспорт революции и именно там применялся шариат. Но в этой же стране есть и демократия (ограниченная, но гораздо более прочная, чем, например, в Саудовской Аравии), и всё более и более современное гражданское общество, которое требует от Ирана большей политической открытости и мирного сосуществования с остальным миром. Это также страна, внешняя политика которой отмечена скорее прагматизмом и защитой национальных интересов, но никак не погоней за имперскими мечтами прошлого (о чём, к сожалению, можно прочитать в различных источниках). При наличии всех этих проблем гораздо проще, из-за умственной лености или желания защитить политическую повестку дня, постоянно сгущать краски.
Конечно, на Иране лежит часть вины за сложившуюся ситуацию. В противоположность таким странам, как Саудовская Аравия или Катар, которые вложили немало средств в медиаполитику, чтобы создать себе благоприятный имидж в глазах Западной Европы, Иран скорее занял позицию «осаждённой крепости». Несомненно, это результат длинной истории, в течение которой эта страна была вынуждена противостоять многочисленным вторжениям и вмешательствам. Но наступил момент, когда Иран должен сменить своё позиционирование для того, чтобы успешно интегрироваться в мировую экономику. Очевидно, что Ирану необходимо развивать коммуникационную стратегию для того, чтобы сбросить навешанные на него ярлыки, как это сделала Индия в своё время. В целом такая демонизация Ирана очень опасна. Она даёт зелёный свет разнузданному лоббированию Саудовской Аравии, Израиля и неоконсервативных течений в Соединённых Штатах. Постулат сформулирован чётко и ясно: единственная проблема на Ближнем Востоке исходит от Ирана, который создаёт «нестабильность» в регионе. Забыты и трудности, возникшие в регионе из-за отсутствия политической открытости, подавления оппозиции, распространения фундаментализма и религиозной нетерпимости (и их роли в зарождении «Исламского государства»), неразрешённой палестинской проблемы и т. д. Сейчас напряжённость в Йемене, где хуситы уже давно борются с центральной властью, – это Иран. Политический кризис в Бахрейне, где правительство при всеобщем безразличии проводит репрессии против шиитской оппозиции, – это Иран. Во всём виноват Иран. Таким образом, сложилась опасная ситуация, в которой Европе, безусловно, надлежит сыграть немаловажную роль, развивая «нормальные» политические и экономические отношения с реальным, а не выдуманным Ираном.
Ян Ришар, заслуженный профессор Университета Париж-III Новая Сорбонна
Автор книги «L’Iran de 1800 a nos jours» (Flammarion, 2016)
Двойная противоречивая роль
«Мы подчёркиваем, что государства, поддерживающие терроризм, рискуют стать жертвами того зла, которое они поддерживают». Этот воинственный оскал Дональда Трампа, продемонстрированный им после поездки в Саудовскую Аравию и консолидации антииранского фронта, заставляет реально задуматься. В течение двух веков Иран пытался освободиться от ига западных держав и России. Даты этих потрясений остались в памяти народа: массовый бунт 1890 года против табачной концессии, монополизированной Англией; 1951 год – национализация нефти, народного богатства, которое до этого эксплуатировалось исключительно англичанами; 1960 год – конституционная революция, которая вынуждает шаха проводить через парламент любой иностранный заём и любой договор. Иранцы испытали немало политических унижений со стороны России и англичан.
Советский Союз даже пытался дважды содействовать разделению Ирана. Во время последней [мировой] войны Иран был оккупирован Советским Союзом и британцами для усиления обороны Сталинграда… И наконец в 1953 году, в результате государственного переворота, организованного американцами и англичанами, было свергнуто националистическое правительство Моссадеха, что послужило прелюдией к доминированию Соединённых Штатов. Но в 1979 году, когда американских дипломатов в Тегеране взяли в заложники, Иран силовым методом положил конец этому подчинению. Подобные действия превращают Иран в мировой полюс антиимпериализма и влекут за собой небывалые теракты в Париже и Бейруте, в противовес поддержке агрессии Ирака против Ирана (1980–1988), оказываемой Францией и всей Западной Европой. Не вступая в западные игры, Иран более не прибегает к терроризму. Тегеран оказывается в одном лагере с Вашингтоном в борьбе против талибов и Саддама Хусейна, а сегодня – против ДАИШ.[1] С другой стороны, Иран и Россию сближают стратегические задачи на Кавказе и в Сирии, и это сближение очень раздражает страны региона, в частности Саудовскую Аравию. Что касается палестинского вопроса, по которому Иран занимает крайне антиизраильскую позицию, демонстрируя свою исламскую солидарность вне противостояния между шиитами и суннитами, то он лишь подогревает недоверие и даже провоцирует неожиданный альянс Иерусалима и Эр-Рияда. По мнению многих иранцев, соглашение по ядерной программе, подписанное в Вене в 2015 году, должно быть аннулировано: открывая двери унизительному промышленно-военному контролю, оно отнимает у страны независимость. Выход американцев из этого соглашения может сделать финансовую блокаду, уже существовавшую при президентстве Обамы, лишь ещё более явной; он укрепит Тегеран на его антиамериканской позиции и придаст ему в глазах многих стран революционную ауру, сродни той, что окружала Кубу в течение полувека в Латинской Америке.
Внутри страны режим не становится более либеральным. Иранцы всё меньше верят в политический ислам, но аятоллы продолжают использовать его как инструмент для поддержания своей власти. Протест со стороны молодёжи, женщин, интеллигенции, которые стремятся к большей свободе, секуляризации общественной жизни и хорошим отношениям с Западом, не оставляет им права ни на малейшую слабость. Политическая система, установленная в 1979 году, обеспечивает господство духовенства над всеми институтами благодаря бессменному лидеру (Хаменеи) и допускает некоторую дозу демократических вкраплений в исполнительную и законодательную власть. Но у президента Рохани не больше власти, чем у его предшественников. Запад играет двойную противоречивую роль: дипломатическая страшилка для режима, который ему сопротивляется, и образец для общества, которое стремится избавиться от своих правителей…
Азадех Киан, профессор социологии в Университете Париж-III им. Дени Дидро
Франции пора сбалансировать свою политику
7 июня террористы-смертники «Исламского государства» (ДАИШ) попытались дестабилизировать Иран, совершив два кровавых теракта (17 погибших и около сорока раненых) против двух главных символов режима Исламской Республики Иран: мавзолея аятоллы Хомейни, лидера революции 1979 года и основателя режима, символом исламской составляющей которого он является, и парламента, который символизирует его республиканскую составляющую. В отличие от нефтяных монархий региона, законность иранского режима зиждется на народном голосовании. Кандидаты, принимающие участие в выборах, конечно, проходят через фильтр наблюдательного совета, но каждые четыре года организуются президентские и парламентские выборы, а сам лидер избирается Собранием экспертов, которое, в свою очередь, избирается всеобщим голосованием. Кроме того, иранские женщины пользуются своими политическими правами, которых они добились при шахе в 1963 году.
Атаки экстремистов-джихадистов имеют ряд причин: Иран, самая большая шиитская страна в мире, первой вступила в войну против ДАИШ и, следовательно, является его главным врагом в регионе. Но эти теракты произошли после двух ключевых событий, которые отразились на всей региональной политике. Это триумфальное переизбрание умеренного президента Хасана Рохани при участии 72 % населения и практически единодушное голосование избирателей-суннитов (большинством представленных в Белуджистане и Курдистане) за президента с истекшим сроком полномочий, который выступает (и действует) за открытость миру и снижение напряжённости между арабскими странами региона. Ему удалось ослабить тиски, в которых находится Иран, и, в результате подписания в июле 2015 года соглашения по ядерной программе с пятью постоянными членами Совета Безопасности Организации Объединенных Наций и Германией, избавиться от ряда международных санкций в январе 2016 года, несмотря на безуспешные попытки израильского и саудитского правительств помешать его подписанию.
По данным Международного агентства по атомной энергетике, этот договор Ираном соблюдается, что позволяет стране, которая в течение долгого времени была исключена из международного сообщества, претендовать на место, принадлежащее ей, как одной из региональных держав, по праву. Такое активное возвращение Ирана, и исламской демократии по-ирански, угрожает гегемонистским интересам Соединённых Штатов эпохи Трампа и их арабским союзникам в регионе, которые отвергают саму мысль о том, что можно прислушаться к народному мнению. Администрация Трампа недолго думая ужесточила санкции против Ирана и его народа, который своей политической вовлечённостью и своим голосованием мирно поддерживает усиление демократии. Не имея более возможности обвинять Иран в развёртывании военной ядерной программы, Трамп и его саудовские союзники, которые давно подозреваются в финансировании террористических джихадистских организаций, таких как Аль-Каида,[2] ДАИШ и Джабхат ан-Нусра,[3] заведомо ложно обвиняют Иран в том, что он является главным государством, поддерживающим терроризм в мировом масштабе. Эти лживые обвинения выдвигаются против страны, c внешней политикой которой в Сирии, Ливане или Ираке можно не соглашаться, но которая не имеет никакого отношения к террористическим атакам 11 сентября в Нью-Йорке, в 2015-м и 2016 годах во Франции и Германии, в 2017 году в Великобритании или где бы то ни было ещё. Судя по всему, готовится война против единственной страны региона, большинство избирателей которой стремится к демократии и миру и пытается преодолеть политический ислам через его критический анализ. Франции пора сбалансировать свою просаудовскую политику и добиваться установления мира на Ближнем Востоке и в Персидском заливе, бросив чёткий вызов трамповской Америке и её воинственным тенденциям.
Лидия Самарбакш, член национального исполнительного комитета ФКП, уполномоченная по вопросам международных отношений
Задача – снизить напряжённость
Внешняя политика Франции по отношению к Ирану и к авторитарности его теократического режима не объясняет молчания французской администрации 7 июня, в день, когда в Тегеране произошли террористические атаки. Главные политические организации (Социалистическая партия, Союз за народное движение, Республиканцы), которые сменяли друг друга у власти, действовали на основе общего консенсуса в сфере внешней политики. Обусловленная защитой интересов Франции, эта политика, тем не менее, «ограничивается» лишь альянсами (ЕС и НАТО) и руководствуется стремлением отвоевать своё место в капиталистической глобализации. Со времён пятилетки Николя Саркози, который вернул Францию в командные структуры НАТО (2009), наш дипломатический корпус занимался приведением международных демаршей Франции в чёткое соответствие с рамками «западной семьи».
Это имеет вполне определённые последствия при принятии политических решений и преференций: народы Афганистана, Ливии, Ирака, Сирии, Палестины и Турции уже многие годы подвергаются мучительным испытаниям.
Первым из таких последствий стала искажённая трактовка конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке, а именно нахождение там государств и сил (региональных держав и их международных союзников), которые многократно осуществляли военное вмешательство. Речь идёт о «религиозной» трактовке, которая маскирует реальные цели и игнорирует противоречия.
Эта устаревшая трактовка не признаёт общества, культуры, народы, исторические движения и процессы этого региона. Группа Марли (дипломаты, критикующие ход нашей внешней политики) c большой убедительностью доказала это в статье, опубликованной в 2011 году. Через подобную призму смотрят правительства России, стран Азии, Африки и Латинской Америки. Эта точка зрения распространяется на все проблемы и мешает нам понять «джихадистские» движения. Она подпитывает конфликты.
А что же Иран? Наша страна приняла аятоллу Хомейни в изгнании. Франция Жискара с неприязнью отнеслась к иранской революции не потому, что она была исламской, а потому, что в ней приняли участие левые силы, коммунисты, которые вместе со всеми демократами были впоследствии уничтожены или высланы из страны. Почти сорок лет прошло с тех пор, и сейчас Париж волнует не судьба иранских демократов, а их влияние в этом регионе. Поведение Лорана Фабиуса на переговорах по иранской ядерной программе, а также та поспешность, с которой Франсуа Олланд помчался в Иран, как только соглашения по ядерной программе были подписаны, становятся понятны, если рассматривать их именно в свете оппортунистических альянсов и внутренней конкуренции в «западной семье».
Находясь в союзе и сговоре с Саудовской Аравией, наше руководство пользуется принципом, который прямой дорогой ведёт к мировым войнам: «Враг моего друга – мой враг». Сейчас, когда «международная война против терроризма» стала альфой и омегой внешней и оборонной политики Франции, наша страна, постоянный член Совета Безопасности ООН, участвует в новой гонке сверхвооружений, в то время как всё в нынешней ситуации, напротив, призывает к радикальной смене взглядов и политики. Постоянные угрозы, от которых страдают народы мира, требуют от такой страны, как Франция, развития политики партнёрства и дипломатических диалогов, в которых участвовали бы все заинтересованные лица без исключения. Если бы наша внешняя политика ориентировалась прежде всего на стремление ослабить напряжённость и сообща решать экономические, социальные и экологические задачи, стоящие перед человечеством, она бы явилась полезным инструментом как для нашей страны, так и для всего мира. Если мы хотим, чтобы человечеству была гарантирована стабильная безопасность, то безопасность эта должна быть только коллективной.
ФКП предложила созвать всемирную конференцию по вопросам мира и развития на Ближнем и Среднем Востоке по типу Хельсинкской, то есть в общих региональных рамках сотрудничества и коллективной безопасности, цель которой – разрешение и предотвращение конфликтов, пересмотр условий эксплуатации нефтяных и газовых ресурсов, реконструкция государств и создание общественных институтов, призванных работать с нуждами народов, населяющих этот регион.
[1] Деятельность организации запрещена в России – прим. ред.
[2] Деятельность организации запрещена в России – прим. ред.
[3] Деятельность организации запрещена в России – прим. ред.