Полицейский в окошке пропускного пункта, над которой реет полосатый зелёно-белый флаг Республики Абхазия, методично листает паспорт. «Вы журналист, месьё?» – спрашивает он c улыбкой, которая не очень вяжется с серьёзностью мизансцены. «И вы хотите осветить экономическую ситуацию в стране? – усмехается страж порядка, еле сдерживаясь, — Но, месьё, в Абхазии нет экономики!» И, уже давая выход своей насмешке, добавляет в конце: «Вы действительно думаете, что наша страна существует?»
По дороге, соединяющей таможенный пост Адлера (Сочи, Россия) и Сухум (по-грузински Сухуми) — столицу маленькой самопровозглашённой республики, зажатой между Грузией и Россией, шутка офицера материализуется в горькую правду. На протяжении всех 150 километров этой дороги, лежащей вдоль побережья Чёрного моря, регулярно видны разрушенные особняки, здания с зияющими провалами окон и множество покинутых домов, а ещё (не менее регулярно) — бабушки, расположившиеся на обочине возле своих мандариновых развалов в ожидании покупателей. Между Гаграми и Гудаутой разбросано несколько КПП, на которых дежурные полицейские собирают свою мзду. Проносящиеся на большой скорости чёрные внедорожники лихо обгоняют вас на слепых поворотах, едва не сбивая бредущих без присмотра коров и свиней. В этом регионе, где чача (местная водка) льётся рекой, смертность на дороге – настоящий бич. Вскоре на фоне дождливого неба появляются золотые купола монастыря Новый Афон. И вот по железному мосту, построенному немецкими военнопленными после Второй мировой войны, вы въезжаете в столицу.
И тут же, на окраине города, замечаете вмонтированные в скалу мемориальные доски с изображёнными на них лицами жертв войны за независимость 1992–1993 годов. Именно здесь двадцать пять лет назад состоялось одно из самых кровопролитных сражений между грузинской армией и абхазскими сторонниками независимости.
Отношения между двумя народами никогда не были простыми. Ещё при СССР Советская Республика Абхазия была понижена в статусе и вошла в состав Грузии (в 1931 году) как автономная республика. Сталин проводил в этом регионе политику грузинизации, не прошедшей бесследно. После его смерти Москва стала проводить проабхазский курс, поддерживая язык и культуру этого народа. Именно поэтому, после того как Военный совет Грузии в 1992 году объявил о возвращении конституции 1920 года и о намерении присоединить маленькую богатую Абхазию, обладающую не только портами и разнообразным сельским хозяйством, но и нефтью, жители региона испугались новой грузинизации. Началась война. Этот конфликт между бесплодным идентитаризмом и холодной геополитикой (Россия воспользовалась присутствием российских добровольцев, казаков и чеченцев, воевавших против грузинской армии, чтобы в конечном итоге оставить эту часть Чёрного моря под своим контролем) продлился с 14 августа 1992-го по 27 сентября 1993 года и повлёк за собой гибель 10 000 человек.
Никакого политического решения найдено не было. Около 100 000 грузин и примерно 200 000 абхазцев, русских и армян покинули Абхазию. В течение пятнадцати лет Миссии Организации Объединённых Наций по наблюдению в Грузии (МООННГ) не удавалось наладить политический процесс, и в июне 2009 года, из-за разногласий между членами Совета безопасности по вопросу о продлении мандата миссии, деятельность МООННГ прекратилась. За год до этого Россия одержала победу в развязанной Грузией блиц-войне, в результате чего маленькую республику признали Москва, Венесуэла (в лице Уго Чавеса) и ещё несколько небольших стран.
О какой же независимости идёт речь? Мы сидим на веранде одного из кафе, расположенных на берегу моря. Рисмаг Аджинджал, президент ассоциации ветеранов Абхазии, и его брат по оружию Тимур Голандзия, в чертах которых читается страдание и память о войне, с болью говорят о нынешней ситуации. «Иногда приезжают журналисты… Летом, когда есть русские туристы, они делают фотографии и говорят, что всё хорошо. Но это не так! Мы здесь предоставлены сами себе! ООН нас бросила. Нас защищает только Россия. Грузия всё блокирует! Это, что ли, независимость?» – возмущается Тимур. Рисмаг подчёркивает ответственность местных властей: «Мы едва выживаем только благодаря небольшой пенсии. Двадцать пять лет назад была цель – выжить, и сегодня всё то же самое. Огромная проблема – это коррупция, которая разъедает государство. Те, кто сейчас стоит у власти, – это прямые наследники советской школы, из которой они вынесли мутную политику «рука руку моет». Единственная хорошая новость – это то, что благодаря Путину нам война больше не грозит».
С момента признания Абхазии в 2008 году Москва выдала российские паспорта примерно 250 000 жителям самопровозглашённой республики. И хотя это альтернативное гражданство не позволяет получать визы во все страны мира, оно даёт возможность лечиться в Сочи (система здравоохранения в Абхазии очень слабая) … или приехать туда для того, чтобы проголосовать на президентских выборах, которые должны состояться в марте.
Впрочем, развешенные на стенах объявления напоминают о правах и обязанностях граждан Абхазии,… у половины из которых если что и есть абхазского, то только имена. Согласно последней переписи 2011 года коренные жители составляют лишь 50 % населения, то есть 122069 человек. К другим 50 % жителей маленькой республики относятся грузины (46367 человек (19,2 %)), армяне (41864 человек (17,4 %)), русские (22077 человек (9,1 %)) и греки (1380 человек (0,6 %)).
Мы остановились, чтобы поговорить с поэтом и мелким фермером Антоном Очировым и преподавателем экономики Абхазского государственного университета Тенгизом Джопуа. «Подавляющее большинство получающих зарплату – это чиновники, и движения денежной массы нет. Люди выживают как могут, чего только не перевозят через границу», – говорит экономист. «Но таможенники не обращают на это внимание, чтобы дать людям возможность как-то жить. Чёрный рынок – это источник выживания номер один. По стране распространяют метадон, и трафик этот связан с государством и мафией – вот в чём проблема», – заключает он. Антон Очиров с ним согласен. «У многих на руках есть оружие», – говорит он.
«Когда я открыл своё небольшое хозяйство, рассчитанное на сбыт только в ближайшей округе, мне очень серьёзно угрожали, и я был вынужден оставить это дело. Мне дали понять, что я не их человек…» – вздыхает Антон (москвич с бурятскими корнями), намекая на высокий рост националистических настроений в регионе. Примером может послужить партия «Айнар» (названная по имени местного бога кузнецов), лидер которой Адгур Лагвилава призывает к созданию новых абхазских героев, продвигая, в частности, изучение абхазского языка и традиций в школах, где другие этнические группы фактически не присутствуют. Стоит, однако, отметить, что на сегодняшний день только лишь 15 % абхазцев из 800 000 человек, рассеянных по всей планете, живут в маленькой республике. Количество абхазцев в Турции, например, гораздо более значительно (около 400 000 человек).
«Не считая России, доля которой в товарообороте Абхазии составляет 60 %, главным экономическим партнёром республики является (через диаспору) Турция, на которую приходятся 30 %», – говорит Тенгиз Джопуа, показывая на рыболовецкие суда, активно снующие по спокойной, молочного оттенка морской глади. «Вон там турецкие корабли… они ещё и бензозаправки. И турки единственные, кто попытался реанимировать шахты на востоке страны, – уточняет он. – Но этого не достаточно для того, чтобы деньги потекли в кассы… Государственный банк Абхазии имеет в резерве только 6 миллионов долларов! Думаете, можно освоить серьёзный бюджет с такими ничтожными фондами?»
Первыми жертвами экономического и социального распада стали женщины. Сорокалетняя Алёна Кувичко, руководитель нескольких небольших неправительственных организаций, занимающихся вопросами инвалидов и защитой прав женщин, с которой мы встретились в офисе, находящемся в здании Министерства финансов, выражает крайнюю тревогу. «Положение женщин сейчас ужасающее. Именно они больше всех страдают от безработицы и коррупции, – говорит она. – Их вновь низвели до отведённых им средневековых ролей. Во времена СССР в большинстве экономических и политических секторов было равное количество женщин и мужчин. Были квоты. А сейчас в парламенте на 35 депутатов только одна женщина!» И такое положение вещей прослеживается в каждодневной жизни. В кафе на набережной мужчины и женщины сидят отдельно. Женщины могут выходить из дома только в компании женщин из своей семьи. Религия взяла верх. В церкви они должны находиться с покрытой головой и в длинных юбках и не могут заходить туда в менструальный период. «Под страхом наказания!» – добавляет Алёна. «В последние годы насилие над женщинами в семье выросло в разы. Всё чаще случаются убийства, совершённые мужьями… Но со стороны судебной системы нет никакой реакции на такие преступления. Как вы считаете, страна, в которой отсутствует правовая система, может называться страной?» – спрашивает Алёна. Да, приходится признать, что тот горький вопрос, который в самом начале задал мне, усмехнувшись, офицер полиции на пограничном пункте в Адлере, не был шуткой.
Призраки шахты Ткварчала
Во времена СССР это был процветающий промышленный город. После войны 1992–1993 годов он стал символом несостоявшейся независимости.
Пейзаж, достойный фильма Тарковского: меж гор, стоящих сплошной стеной и увенчанных снежными вершинами, течёт река. За исключением российской военной базы и бывшей турецкой шахты под открытым небом, от которой остались только нагромождения голубого листового железа, ничто не указывает на то, что в этой части Ткварчала (Ткварчели по-грузински) когда-либо жили люди. Вдали, на фоне гор, виден заброшенный город: скелеты зданий, искорёженные каменные дома, остовы автомобилей… После 400-дневной осады города грузинской армией в 1992–1993 годах жизнь в Ткварчале остановилась. Возле шахты имени Сталина, построенной в 1930–1934 гг., появляется худой человек с серым лицом. Охранник призрачного объекта? Он не хочет разговаривать. Выше, при подъёме в гору, открываются ещё руины. Из-за обрушенной стены выходит старик и приближается к нам. «Я родился здесь в 1942 году. Я работал на шахте. Я здесь у себя дома, – говорит Федор Васильевич, – Ни грузины, никто не заставит нас уйти отсюда!» Старожилу столько же лет, сколько и его городу, шахты которого начали эксплуатировать во время Великой Отечественной войны, когда в руки нацистов попали шахты Донбасса на Украине. В памяти нескольких тысяч жителей города, в котором в середине 1980-х годов насчитывалось около 25 000 человек, следы той войны не изгладилась. В центре Ткварчала здания устояли, в том числе и школа, директором которой работает Тимур Курбанов.
На стене в холле – изображение солдата Красной армии и имена учеников школы, ушедших на фронт в 1941 году и погибших за родину. На противоположной стене – голубое небо, в центре которого изображена крылатая книга с именами жертв войны 1992–1993 годов. «Без истории нет будущего, – объясняет директор, – именно этому я стараюсь учить наших детей. Наш народ помогал освобождать Европу в 1945 году. А сегодня Европа, используя Грузию, мешает нам жить. И всё-таки мы есть! Вы меня видите? Я существую или нет? Европа повторяет то, что делал Советский Союз. Игнорировать нас – это ошибка. И исторически это несправедливо». Снаружи стоит мужчина лет сорока и разглядывает пустую улицу, в глубине которой, в развалинах, рычит автомобиль. «Нас надо признать», – подводит черту Тимур Курбанов.
Фото: Aude Osnowycz/Hanslucas. Оригинал статьи: https://humanite.fr/abkhazie-au-pays-qui-nexistait-pas-un-peuple-noye-dans-le-neant-650724
Стефан Обуар, наш специальный корреспондент в Сухуми (Абхазия)