В четверг Паскалю Ранди исполнилось 57 лет. Однако день рождения мог и не состояться. 20 февраля механик текстильного завода, находящегося на севере департамента Изер, предпринял попытку самоубийства, проглотив всё содержимое домашней аптечки. «Я просто не выдержал», — признаётся он своей спутнице 57-летней Элизабет Натарель, юристу в университете Гренобля. В чём же причина мучений Паскаля, который вот уже три месяца сидит на антидепрессантах? Причина в ликвидации год назад сети стоматологических кабинетов «Дантексия», изувечивших ему челюсть, в последовавшей за этим долгой и мучительной борьбе и в безразличии администрации ко всем жертвам этих жуликов в белых халатах. «Накануне попытки самоубийства Паскаль мне сказал: «Что же нам делать с этим красным досье?». Это не давало ему покоя, и он не понимал, как с этим справиться», — говорит Элизабет, признаваясь, что и она уже «была на грани». «Красное досье» — это набор документов, которые они с Паскалем пытались собрать на протяжении долгих месяцев в ответ на административные запросы, «неслыханные по своей бюрократической сложности». В начале марта «Коллектив против «Дантексии»», объединивший 2500 жертв этого скандала (см. наши номера от 17 мая и 29 июля 2016 года), уже выступил с резкой критикой в адрес административной бюрократии. «Когда летом министерство объявило, что будет сделано всё возможное, чтобы обеспечить возобновление медицинского ухода, это дало нам надежду, — признаётся Элизабет. – Но в итоге он был, мягко говоря, разочарован».
Ни одного письма, ни одного звонка от специальной службы, созданной властями, пара так и не получила. «Нас оставили один на один с бесконечной волокитой, горой бумаг, которые нужно подать, как будто это мы виноваты», — заявляет Элизабет, которая в силу своей профессии, казалось бы, должна быть готова к подобным хлопотам. Приведём лишь один пример — пострадавшие должны предоставить «две схемы лечения с указанием альтернативных терапевтических методов и соответствующих смет». «Мне потребовалось два месяца, чтобы получить от стоматолога Паскаля клочок бумаги с тремя нацарапанными строчками. Так что две подробные и обоснованные сметы – можете себе представить…». Ещё больше усугубило ситуацию то, что пострадавшим пришлось ждать больше года, пока Гильдия стоматологов восстановит их медицинские карты или хотя бы предоставит список врачей, готовых их лечить. Кроме того, чтобы рассчитать объём «исключительной помощи», обещанной государством (которая в среднем должна покрыть лишь половину процедур по «восстановлению»), страховые компании требуют предоставить налоговое уведомление, платёжные ведомости и информацию о семейных пособиях. «По сути, это означает то, что нас воспринимают, как воров, которые хотят сделать себе зубы Джорджа Клуни за государственный счёт… Это не имеет ничего общего с действительностью и просто унизительно!».
Паскаль и Элизабет, как и большинство остальных жертв этой аферы а-ля Бернард Мейдофф, принадлежат к нижним слоям среднего класса, и обратиться в «Дантексию» их подтолкнули не какие-то убеждения или жажда приключений. «Стоматолог Паскаля диагностировал обнажение корней зубов, но он сам не ставил импланты», — рассказывает Элизабет. – «Как-то раз мы увидели статью об этих клиниках, которые предлагали привлекательные цены. Отзывы были хорошие, здания новёхонькие. Мы и подумать не могли, что подобные организации, получившие право работать во Франции, могли скрывать столь гигантскую аферу». Однако именно это и произошло с «общественными» центрами «Дантексия», существование которых стало возможным благодаря закону Башло 2009 года. Эти центры, связанные с уймой коммерческих компаний, на самом деле создавались лишь с одной целью – набить карманы своего основателя, консультанта Паскаля Штайхена. И эта схема неплохо работала до тех пор, пока 4 марта 2016 года вся пирамида не рухнула. «За три дня до этого Паскаль, которому уже вырвали все верхние зубы и два зуба снизу, записался на приём к врачу из «Дантексии», обеспокоенный слухами о закрытии. Тот ему ответил: «Я стоматолог, у меня есть этика. Я никогда не оставлю своих пациентов». Что было дальше, мы знаем», — вспоминает Элизабет. Что было дальше? Для Паскаля начался медленный спуск в ад, масштабы которого его спутница, по её собственным словам, не оценила в полной мере.
До трагедии 20 февраля Паскалю пришлось пережить ещё одну череду испытаний. Поступив в Университетскую больницу Гренобля, он был вынужден прождать лёжа на носилках больше суток. Несколько раз он терял сознание посреди коридора, на следующий день упал в душе. В результате – перелом черепа в области пазух и множественные травмы, выявленные при помощи запоздалой МРТ… «Я понимаю все трудности, с которыми сталкивается государственная больница, но тут, в самом деле, что за бесчеловечность!» — возмущается Элизабет, подавшая жалобу представителю учреждения.
В дополнение к уже сложившейся плачевной ситуации, три дня назад мужчина получил новый удар. В адресованном Паскалю, находящемуся на больничном с конца декабря, письме сообщалось, что с 11 февраля суточное пособие ему предоставляться больше не будет. «Один врач признал его годным для работы начиная с этой даты. Но как только Паскаль вышел, другой врач отправил его домой – это было очень тяжело… Мы, скорее всего, выиграем дело, но снова придётся бороться… Это очень выматывает», — злится Элизабет, признаваясь, что «не нашла в себе силы сказать Паскалю» об этом новом ударе.
Единственное светлое пятно – министерство здравоохранения согласилось перенести крайний срок подачи документов с 31 марта на 30 июня и отменить своё решение, согласно которому после 17 ноября 2016 года никакого возмещения медицинских услуг больше не предусматривалось. «Это хоть какое-то облегчение, но запоздалое… Уже нанесён огромный вред», — вздыхает Элизабет. В понедельник нейрохирург признался, что не знает, как будет развиваться состояние Паскаля, и потребуется ли ему операция после перелома черепа.
Александр Фаш