Интервью с Джимом Хаусом, историком колониализма и постколониальной эпохи, профессором Лидского университета.
Ваша книга «Париж. 1961» впервые вышла на французском языке в 2008 г. Что нового удалось вам обнаружить о репрессиях по отношению участников манифестации 17 октября?
То, что убийства были – очевидный факт. Но о подсчётах количества жертв ничего нового пока узнать не удалось. Зато мы продвинулись в изучении истории отношения колонии Алжир с метрополией, а также истории алжирской иммиграции.
Очень важно проследить последовательность событий войны за независимость. Нужно было посмотреть на это с разных аспектов: жилищная политика, полицейское насилие, проблематика расизма, передачи исторической памяти. Все эти элементы дают нам материал для лучшего понимания произошедшего.
Какой информацией располагаем мы о тех октябрьских событиях?
Мы не имеем точной информации о погибших. В частности, об утопленных в Сене. Цикл репрессий продолжался несколько недель после тех событий. В частности, в пригородах Парижа, а также в других городах Франции. Это тоже мало изученные темы. Также мало известно о манифестациях солидарности, прошедших практически по всей стране в последующие недели.
Очень мало говорят о женщинах на манифестации 17 октября. Вы же писали об этом. Почему, с вашей точки зрения, это важно?
Чтобы развенчать ряд стереотипов, необходимо говорить о роли алжирок в борьбе за независимость. Многие из этих женщин приехали во Францию, спасаясь от войны. Они уже видели, как ведут себя колониальные власти. 20 октября 1961 г. прошла демонстрация женщин. И, согласно архивам, с которыми мне довелось поработать, она являлась одной из самых крупных по числу участников акций во Франции с 1945 г. Вдобавок в регионах арестовывали женщин. Например, перед тюрьмой Бометт в Марселе женщины организовали сидячую забастовку. Около 10 из них задержали.
Уличные акции – это визуальная часть женского движения. Но они также были связными, осуществляли передачу денежных средств, запасов оружия, передачу сообщений. К тому же они прятали активистов, поддерживали заключённых, выполняли секретарскую работу. Об этом тоже не говорится.
В ваших работах вы пишете о систематическом «государственном терроре» в колониях, организованном метрополией. То есть, речь идёт об энтузиазме многих, а не только Мориса Папона, бывшего тогда главой парижской полиции?
Говоря о «государственном терроре», нужно иметь в виду характер связей колонии и метрополии. Война за независимость началась 1 ноября 1954 г. Вскоре она перекинулась и на территорию французской метрополии. Ведь там была широко представлена диаспора алжирских рабочих иммигрантов. И развернувшиеся репрессии не нужно представлять как череду случайностей, или же как «провал» ввиду загруженности правоохранительных органов перед большим числом манифестаций. Морис Папон весьма эффективно действовал в рамках уже разработанных концепций. Основная цель этих мероприятий: тотальный контроль над частью населения, которая считается опасной для государства. Нужно было убедить их не поддерживать так называемые «антиправительственные» силы, а также отказаться от сопротивления. При этом использовались характерные для колониальных властей методы: разбивка территории на квадраты, проверка документов, наблюдение, ночные аресты, пытки, коллективные наказания депортации. И всё это применялось и на территории метрополии.
Якобы победа битвы за Алжир, как об этом говорили Массю и Бижар, разрабатывалась в Париже. Исполнители репрессивной политики в метрополии предавали опыт в колонии. И наоборот. Глава полиции Морис Папон ранее был назначен в Алжир с миссией «закончить «усмирение» города Константина». У него уже был опыт в борьбе «против повстанцев», подпитанный его ультраправыми взглядами. Однако массовые протестные акции в Алжире 1960 г. поставили под сомнение эффективность его методов.
60 лет спустя убийства манифестантов остаются безнаказанными. Оказывает ли это обстоятельство влияние на общество?
Государство организовывает безнаказанность. Это нездоровая ситуация для демократии. Из этих событий необходимо извлекать уроки. Нужно, чтобы государство действовало в соответствии с республиканскими принципами.
Общество видит политику отрицания и безнаказанности. Ведь таким образом культивируется неравное положение граждан. В частности, в вопросах правосудия. А ведь алжирские мусульмане уже в 1961 г. были французскими гражданами. И последующие репрессии в отношении их, а также выходцев из Северной Африки, не наказывались. От президента сейчас ждут высказывания чёткой позиции. Ведь память о совершённом насилии может дестабилизировать внутреннюю ситуацию в стране. Эммануэль Макрон уже сделал жесты по поводу Мориса Одана и Али Буменджеля. Их нужно продолжить и понять вопрос обо всех жертвах действий французских властей. Это очень важный вопрос в свете предвыборной кампании. И Макрон, судя по всему, хочет больше угодить правым или даже ультраправым. С нетерпением жду, что же он скажет на церемонии, посвящённой памяти событий 60-летней давности.
Опубликовано 15/10/2021