Пьер Лаваль — бывший социалист, ставший одним из первых людей при коллаборационистском правительстве Виши. На его руках участие в свержении республиканского строя, поставка нацистской военной машине экономических и человеческих ресурсов Франции, преследование евреев и коммунистов, продвижение идеи единой европейской семьи, сражающейся с большевистской угрозой.
Лаваль организовал переворот, в результате которого получил широкие полномочия. Но Петен не пожелал иметь дела с этим циничным авантюристом. Тогда он был вынужден покинуть правительство Виши. Шестнадцать месяцев спустя, с приходом оккупантов, он вернулся в кабинет министров и возглавил его. «Главный коллаборационист» принялся рьяно исполнять зловещий нацистский план.
13 декабря 1940 года Пьер Лаваль, вице-президент Совета, министр иностранных дел и «возможный преемник», назначенный маршалом Петеном, был им же отправлен в отставку. А между тем не кто иной, как Лаваль, искушённый во всех политических интригах, неоднократно возглавлявший правительство и занимавший министерские посты, как он сам с гордостью говорил, «сделал» карьеру этого маршала. Именно Лаваль 9 и 10 июля на заседаниях Сената и Палаты депутатов Национальной ассамблеи Виши сумел с помощью тонких манёвров, обмана и ложных обещаний добиться впечатляющих результатов голосования (570 — за, 80 — против), наделившего Петена всей полнотой власти. А 16 и 19 января 1940 года те же самые Палата депутатов и Сенат почти единогласно высказались за лишение всех прав парламентариев-коммунистов, которые после этого оказались в тюрьме или были вынуждены уйти в подполье.
Всё тот же Пьер Лаваль вместе с послом Германии Отто Абетцем непосредственно во время встречи с Гитлером и Риббентропом подготовили знаменитую сцену рукопожатия фюрера и Петена 24 октября 1940 года на вокзале города Монтуар-сюр-ле-Луар. Именно он 29 ноября 1940 года доставил в Германию золото Национального банка Бельгии, доверенное Брюсселем Франции, а также вручил немецким властям принадлежавшие Франции акции крупнейших в Европе медных рудников, расположенных в окрестностях югославского города Бор. Правда, встреча в Монтуаре не принесла Петену никакой пользы, разве что дискредитировала его в глазах жителей своей страны, униженных, ещё не оправившихся от поражения, вынужденных терпеть лишения и не увидевших с его стороны ничего конкретного.
«Я вам больше не доверяю, – заявил Петен, обращаясь к Лавалю. – Вы завели Францию слишком далеко. Вы неожиданно заставили меня отправиться в Монтуар. Вы соглашаетесь почти на всё, что предлагают немцы, и уже не считаете нужным вводить меня в курс дела». «Но, господин маршал, я рассказываю вам обо всём», – жалобно пробормотал назначенный преемник. «Всё, что кажется вам бесполезным, – ответил тот. – Мелочи! Впрочем, нам никогда не удавалось прийти к согласию. А ваши друзья в Париже занимаются самой отвратительной работой. Нападая на моих министров, они нападают на меня. С меня достаточно, я требую вашей отставки». (1)
Однако Лаваль установил тесные контакты с немцами. Он пригрозил: «Вы рискуете одним движением руки разрушить всё то, что я строил на протяжении трёх месяцев на благо Франции. Немцы непременно узнают, что, избавляясь от меня, вы отказываетесь от политики коллаборационизма. Они поймут, что вы их враг, что вы даже не соблюдаете перемирие. Вы легкомысленно ввязываетесь в совершенно безумную авантюру. Не исключено кровопролитие. И хотел бы я, чтобы оно не вышло вам боком».
Вице-президент Совета был застигнут врасплох. Но он знал, что в Виши у него есть не только друзья. Там царил сущий кавардак. Сам Абетц скажет в ноябре 1941 года: «В Виши постоянно происходит какой-то цирк: мелкие группы бьются друг с другом не столько на почве идеологических противоречий, сколько пытаясь защитить свои личные интересы». (2) Эта неожиданность не стала для Лаваля последней. Вернувшись в свой кабинет после заседания Совета, он был арестован и под надёжной охраной препровождён в принадлежавший ему с 1931 года замок Шательдон, находящийся в двадцати километрах от Виши.
На следующий день, 14 декабря, он услышал по радио объяснения, которые маршал давал своим согражданам: «Французы, я только что принял решение, которое считаю соответствующим интересам страны. Пьер Лаваль больше не является членом правительства. Министерство иностранных дел возглавит Пьер-Этьен Фланден. Конституционный акт номер четыре, назначающий моего преемника, я отменяю. Я отважился на такой шаг по причинам, связанным с высокими целями внутренней политики. Он никоим образом не повлияет на наши отношения с Германией. Власть по-прежнему в моих руках. Национальная революция продолжается».
Два дня спустя в эфире лондонского радио прозвучали ироничные слова Де Голля: «Можно подумать, что дворцовая революция, случившаяся в палатах султана, свергла великого визиря. Такое впечатление, что в Виши просят инвеституры от Гитлера для назначения преемника. Но все эти перемены интересуют только королевский двор Виши, здешних камергеров, лакеев и евнухов. Франция с отвращением повернулась спиной ко всем этим интригам и уловкам».
Да, Лаваль предупреждал. Немцы негодовали, тем более что Гитлер прибыл в Париж, желая в торжественной обстановке передать Франции прах Наполеона II. 16 декабря Абетц и советник посольства Эрнст Ахенбах в сопровождении вооружённого эскорта явились в особняк в Парке Виши. Петен был вынужден отступить, освободить Лаваля и его парижского приспешника Марселя Деа, арестованного в столице одновременно с ним. Бывший депутат-социалист Деа в 1933 году вышел из Французской секции Рабочего интернационала. После долгих скитаний он основал в 1940 году «Национально-народное объединение» (ННО), а также возглавил редакцию ежедневного издания L’Oeuvre. И партия, и газета имели открыто фашистский характер.
Когда Лаваля привезли к Петену, с которым он встретился в присутствии Дарлана (преемник Лаваля на посту вице-президента) и Абетца, ему уже было нечего бояться. «Вы вышвырнули меня за дверь, как лакея, – обратился он к бесстрастно слушавшему его маршалу. – Вы упрекаете меня за Монтуар. Однако в Монтуар вы поехали по собственной воле. Вы сами сказали мне, что этого требуют интересы Франции. Но в интересах Франции — честно и достойно поладить с победителем. Впрочем, вы же насмехаетесь над понятиями чести и достоинства. Вы всего лишь марионетка, пустышка, флюгер, который поворачивается от каждого дуновения». (3)
Петен предложил Лавалю возглавить Министерство труда. Тот отказался: «Как я буду выглядеть уже завтра, когда вся Франция узнает, что вы арестовали меня, а теперь я возвращаюсь в кандалах, чтобы занять пост, не имеющий никакой политической значимости?» Он покинул Виши. Абетц взял его с собой в Париж, где Лаваль выразил свою «благодарность» фюреру и готовность к «лояльному сотрудничеству без двусмысленности и скрытых мотивов».
В течение шестнадцати месяцев герой 10 июля оставался в стороне от паучьей банки, которую напоминало правительство Виши. Он неоднократно встречался с Петеном, но это не изменило ситуацию. Он вынашивал планы мести, встречался с людьми в Париже и в Шательдоне. Короче говоря, Лаваль готовил заговор. Только этим он и занимался: плёл интриги вместе с лидером ННО Марселем Деа, чья газета L’Oeuvre стала одним из самых грязных антисемитских листков. И конечно, он продолжал поддерживать отношения с Абетцем. 27 августа 1941 года на Лаваля и Деа было совершено покушение в Версале.
В начале 1942 года дела немцев на восточном фронте шли не так, как летом 1941-го. Блицкрига не получилось, взять Москву им не удалось. Рейху были нужны рабочие руки и техника. Во Франции они неожиданно столкнулись на вооружённое сопротивление Francs-Tireurs et Partisans francais (Вольных стрелков и Французских партизан (FTPF)). В январе нацисты планировали провести операцию по уничтожению евреев в Ванзе. Рейхсмаршал Герман Геринг посоветовал своему другу Лавалю не возвращаться к власти. О том же его просили и родственники. Однако самоуверенный Лаваль, убеждённый в том, что никто не сможет справиться с этим делом лучше, чем он, обуреваемый жаждой мести, не прислушался к ним.
18 апреля 1942 года маршал предложил ему возглавить правительство. Лаваль согласился, но потребовал для себя исключительных полномочий и нового статуса: «глава правительства». Он взял под свой контроль внутреннюю политику, иностранные дела и информацию. Он окружил себя самыми преданными коллаборационистами, среди которых были Абель Боннар и «молодёжь»: Жорж Илер, назначенный генеральным секретарём администрации, и Рене Буске, которому было поручено руководство полицией. Именно они в мае 1942 года будут встречать в Париже генерала СС Рейнхарда Гейдриха, который готовил летние операции.
22 июня новый «глава правительства» представил свою программу: «Моё назначение в правительство преследует цель, которая не является секретом ни во Франции, ни за рубежом. Я хочу восстановить с Германией и Италией нормальные, доверительные отношения. Итогом этой войны неизбежно станет рождение новой Европы. Мы часто говорим о Европе, во Франции пока ещё не совсем привыкли к этому слову. Человек любит свою страну, потому что любит родную деревню. Для меня, как для француза, очень важно, чтобы завтра мы могли любить Европу, в которой Франция занимала бы достойное место. Ради строительства такой Европы Германия ведёт колоссальные сражения. И ей, как и другим странам, приходится идти на огромные жертвы. Она не щадит кровь своих молодых граждан. Чтобы направить их на фронты, она вынуждена отзывать их с заводов и с полей. Я желаю Германии победы, потому что в противном случае уже завтра всё заполонит собой большевизм».
Лаваль основал STO (Службу принудительного труда), в результате которой 600 000 французских были направлены в Германию. При его правительстве ужесточились гонения на коммунистов, голлистов, всех участников Сопротивления. 30 января 1943 года Лаваль объявил о создании милиции, официальным главой которой с тал сам, а генеральным секретарём был назначен офицер Ваффен СС Жозеф Дарнан, основатель «Службы ордена легионеров».
Герой 10 июля стал ещё и героем 16 июля 1942 года. В этот день в Париже произошла массовая облава евреев. Вместе со своими подручными Буске и Леге (представитель Лаваля в Париже) они участвовали в его подготовке совместно с эсэсовцами и генералом Карлом Обергом. По приказу Буске французская полиция рано утром начала облаву на евреев, которая продолжалась два дня. Людей сгоняли на зимний велодром, а потом отправляли в концлагеря в департаментах Луаре и Дранси. Лаваль лично просил немцев депортировать детей, хотя даже нацисты сомневались, стоило ли это делать это сделать. На заседании 15 августа 1942 года он заявил: «Решение проблемы французских евреев одновременно с еврейским вопросом в Германии (…) не требует от нас никакого турда и даёт одни только преимущества». 31 августа 1942 года в унтер-офицерской столовой в Виши его друг Буске хвалился: «Я уже уничтожил 13 000 человек и намерен продолжать до тех пор, пока они не успокоятся». Из этих 13 000 (точнее, 13 152) человек, из лагерей вернулись не более сотни. Из 4 115 детей, «подаренных» Лавалем эсэсовцам, не выжил ни один.
После высадки союзников немцы переправили Лаваля в Зигмаринген, где он присоединился к Петену и «компании». Затем какое-то время он пытался укрываться в Испании, но Франко распорядился выслать его и передать новым властям французского Освобождения. Каждый имеет тех друзей, которых он заслуживает!
Процесс по делу Лаваля начался в Париже 3 октября 1945 года. 9 октября он был приговорён к расстрелу, а 15 октября в 11 часов приговор был приведён в исполнение.
(1) Фред Купферман цитирует эти слова в биографической книге «Пьер Лаваль» (Fred Kupferman. Pierre Laval. Tallandier, 2015)
(2) Анни Лакруа-Ри цитирует эти слова в книге «Французские элиты 1940–1944 годов» (Annie Lacroix-Riz. Les élites françaises entre 1940 et 1944 De la collaboration avec l’Allemagne à l’alliance américaine. Armand Colin, 2016)
(3) См. «Время иллюзий» Анри дю Мулен де Лабартет (Henry Du Moulin de Labarthète. Le temps des illusions. Constant Bourquin, 1947).
Опубликовано в воскресном номере за 26 ноября – 02 декабря 2020 г.