На протяжение почти двух десятилетий Дагестан, зажатый между Каспийским морем и горами Кавказа, был периферийным фронтом кровопролитных войн, которые режим Бориса Ельцина вел против исламских фундаменталистов. Память об этом конфликте травмировала целое поколение россиян и дагестанцев, и даже сегодня дорожные указателями с надписями «Гудермес», «Буйнакск», «Хасавюрт» подсознательно вызывают в памяти сцены зачисток, бронетранспортеров, мужчин с автоматами и плачущих женщин на фоне дымящихся домов.
На первый взгляд все это осталось в прошлом. Сегодня война бушует на юге — соседний Азербайджан ещё недавно сражался с Арменией за Карабах. Лишь редкие блокпосты на трассе Дербент-Махачкала напоминают о трагедии 1990-хх и начала 2000-хх. В горных районах полиции гораздо меньше, чем в центре Петербурге. Местные жители недоумевают почему к ним в республику не едут туристы, — ведь здесь так красиво, так много памятников и такая вкусная еда! «Наверное до Вас дошли наши глупые дискуссии о запрете шорт», сокрушался махачкалинский краевед Иса Алиев. Я поспешил заверить радушного хозяина, что споры о шортах не вышли за пределы Дагестана. К сожалению, потенциальные российские туристы находятся в плену куда более серьезных страхов и стереотипов, порожденных долгими войнами, и это в какой-то степени дезавуирует знаменитый анекдот, что «Русский турист за свои деньги поедет и в Хиросиму на следующий день после ядерного взрыва». Чтобы Дагестан открылся миру требуется еще много времени и серьезная работа.
Так случилось, что Дагестан был последним кавказским курортным регионом, который я посетил еще в советское время, и по прошествии 30 лет он же стал первой республикой Кавказа, куда я приехал вновь. В детстве мы почти все время провели на море в Махачкале и, конечно, не смогли оценить всю красоту этого края. А природных и рукотворных памятников в Дагестане больше, чем достаточно. Пять дней подряд мы колесили по горным дорогам, где за каждым поворотом открывались виды на альпийские луга, ущелья с быстрыми реками, неприступные скалы. Если отойти чуть в сторону от шоссе, то тропинки приводят вас в таинственные расщелины и скрытые долины, напоминающие о потайных королевствах эльфов в романах Толкиена. Над всем этим великолепием возвышают башни покинутых древних аулов — Гоор, Кахиба, Гамсутль, — где еще плодоносит алыча, посаженная десятилетия тому назад.
Но добраться до этих мест нелегко. Несмотря на то, что в некоторых местах, как, например, в Гунибе и Сувакском каньоне появляются обзорные площадки, информационные указатели и придорожные кафе, туристическая инфраструктура горного Дагестана пребывает в зачаточном состоянии. Ко многим аулам и интересным местам можно добраться только по узким размытым дождями дорогам, петляющим вдоль пропасти. В хорошую погоду такое путешествие еще может вызвать положительные эмоции за счет неторопливого осмотра окрестностей, но в ночной темноте даже пятнадцать минут пути становится нелегким испытанием. Часто в свете фар может появиться аварская корова, которую вполне можно поместить на герб Дагестана. Это вольное животное передвигается по скалам с живостью горного козла, абсолютно независимо и пренебрежительно относясь к правилам дорожного движения установленных двуногими.
Дагестанская кухня прекрасна, почти все продукты, которые подаются на стол выращены в хозяйствах местных жителей, но придорожные кафе — это скорее редкость, чем правила.
Персонал гостевых домов, зачастую оборудованных в старых советских пионерских лагерях, гостеприимен, но это не может компенсировать изношенную инфраструктуру. Одним словом, к самым красивым достопримечательностям Дагестана смогут добраться молодые автомобилисты готовые сменить несколько покрышек на своей машине, но не пенсионеры или родители с детьми.
Дагестан был одной из последних провинций, которую Российская империя завоевала уже на излете своей экспансии в ходе многолетних и кровопролитных Кавказских войн. Еще накануне Первой мировой войны в горах скрывались непокорные абреки, не признававшие власть царского правительства. Об этих временах напоминают многочисленные памятники, некоторые из которых появились еще до революции, а другие были поставлены уже в последние годы. К числу последних относится мемориал в ауле Ахульго, открытый в январе 2017 года. Он напоминает об ожесточенном штурме этой резиденции имама Шамиля русскими войсками в июне-августе 1839 года. Дмитрий Милютин историк и военный министр Российской империи так писал об этом бое:
«Горцы, несмотря на неминуемую гибель ни за что не хотели сдаваться и защищались с исступлением: женщины и дети, с каменьями или кинжалами в руках, бросались на штыки или в отчаянии кидались в пропасть, на верную смерть. Трудно изобразить все сцены этого ужасного фанатического боя: матери собственными руками убивали детей, чтобы только не доставались они русским: целые семейства погибали под развалинами саклей. Некоторые из мюридов, изнемогая от ран и тут ещё хотели дорого продать свою жизнь: отдавая уже оружие, они коварно наносили смерть тому, кто хотел его принять». (1)
Оборона Ахульго стала героическим мифом народов Дагестана, ей посвящены книги и даже танцы. Памятник на месте битвы стилизован в боевую башню горцев у подножья которого расположен небольшой музей, где можно купить исламскую литературу и многочисленные изображения имама Шамиля.
Другой знаковой личностью для республики является знаменитый советский поэт Расул Гамзатов, мемориальный музей которого мы посетили в его родном ауле Цада. Для Дагестана роль Гамзатова, пожалуй, сравнима с ролью Пушкина, с той разницей, что в честь дагестанского поэта названа электростанция, а в честь Александра Сергеевича — нет. Народным поэтом республики был и отец Гамзатова — Гамзат Цадасы. История этой семьи, поднявшейся из бедняков к литературному Олимпу Советского Союза, тесно связана с укреплением советской власти в Дагестане. Так в 20-ее годы Гамзат Цадасы был председателем революционного шариатского суда.
Дагестан до сих живет советским наследием, от построенных в годы СССР электростанций да экраноплана «Лунь» застывшего, как стрела, на пустынном берегу около Дербента. За 30 лет российского капитализма признаки общества потребления можно видеть только в прибрежных городах — Махачкале и Дербенте. В горах люди до сих пор ездят на «Волгах» и «Ладах», слушают советскую музыку, живут в построенных в советское время домах, да и ассортимент магазинов не слишком изменился со временами Советского Союза. Пропала лишь работа и уверенность в завтрашнем дне. Лежащий в горной долине живописный аул Гоцатль некогда ставился своим ювелирным и консервным заводами. Сегодня они закрыты. Немногие ювелиры промышляют надомными заказами. Многие жители мигрировали в поисках заработка. На дороге можно увидеть объявления с вакансиями на заводах Волгограда и других регионов России.
Дагестан лидирует по числу безработных, а средняя зарплата в республики одна из самых низких в стране и не превышает 30 тысяч рублей. Люди выживают за счет приусадебного
хозяйства и переводов родственников. Воровство чиновников стало притчей во языцех. Махачкалинцы шутят, что стоящая перед парком культуры и отдыха статуя Ленина указывает на Каспий, в котором следует утопить московских назначенцев. Примечательно, что положительным примером для многих является глава Чечни Рамзан Кадыров, который якобы «берет 30% с каждого бизнеса, но не больше». Ситуация усугубилась после 2014 года. За последние шесть лет по словам местных жителей их доходы упали на треть.
Приведет ли это к новым волнениями? На первых этапах острого экономического кризиса люди прежде всего озабочены проблемами заработка и выживания. Но рано или поздно накопившиеся претензии к властям могут вырваться наружу, как это уже произошло в Хабаровске. Хочется надеется, что танки не вернутся на улицы дагестанских народов, а жители других регионов России придут с миром на берега Аварского Койсу, чтобы открыть для себя эту чудесную страну.
(1) Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. Полковник Милютин Д. А. Санкт-Петербург 1850 год стр. 119