После разгрома инфраструктуры исламистского подполья во Франции, оно перешло к тактике «лоукост-терроризма» – нападения одиночек при помощи холодного оружия или транспортных средств. При этом идеологи подталкивают паству к определённому образу мыслей и действий, но не направляют непосредственно. Таких «волков-одиночек» сложнее отслеживать, к тому же свою роль играет рассогласованность действий спецслужб на разных уровнях.
Однако объективная опасность такого терроризма невелика (во всяком случае, на Западе) : с 2012 года жертвами террористов во Франции стали 300 человек. За этот же период в пять раз больше женщин стали жертвами своих мужей и сожителей – причём если жертвы терактов всегда на виду, то статистика жертв домашнего насилия остаётся в тени.
Что можно предпринять для того, чтобы минимизировать опасность террористических атак и как менялись методы борьбы с ними, мы беседовали с Аленом Шуэ, бывшим разведчиком, экспертом по исламском терроризму, автором книги «В сердце спецслужб. Исламская угроза: ложные сведения и реальные опасности».
Ален Шуэ, бывший высокопоставленный офицер разведки из Генерального управления внешней безопасности Французской Республики (DGSE), рассуждает о том, как изменилась угроза, исходящая от исламского терроризма.
Во время терактов 11 сентября специалист по Ближнему Востоку Ален Шуэ возглавлял подразделение по борьбе с терроризмом. Десять лет спустя он опубликовал книгу «В сердце спецслужб. Исламская угроза: ложные сведения и реальные опасности» (Au coeur des services speciaux. La menace islamiste : fausses pistes et vrais dangers, издательство La Decouverte, 2011).
Александр Фаш: Улица Николя Аппер, город Конфлан-Сент-Онорин, собор в Ницце… Получается, что сегодня главной угрозой во Франции является так называемый «лоукост-терроризм»?
Ален Шуэ: Мы уже давно вступили в эпоху лоукост-терроризма. Проявления исламистского терроризма разнообразны. Раньше, когда у него ещё были тыловые базы и возможность готовить новых исполнителей, это были групповые нападения. Когда ситуация изменилась и проводить такие акции стало всё труднее, он принял форму индивидуального или лоукост-терроризма, говоря о котором некоторые американские эксперты употребляют термин «волки-одиночки». Идеологи, стараясь не выходить за рамки законности, побуждают молодёжь к активным действиям, не давая при этом чётких указаний, но надеясь, что один из тех, кого они толкают на преступление, сделает то, что от него ждут. Сегодня всё это окружает нас. У «Аль-Каиды» и «Исламского государства» (запрещённые в России террористические организации) больше нет объектов и территорий для совершения крупномасштабных терактов. Сейчас наступило время индивидуальных атак.
А.Ф.: Это означает, что теперь подобные теракты станут частью нашей повседневности?
А.Ш.: До тех пор, пока мы будем довольствоваться охотой за мелкими исполнителями жестоких замыслов исламистов, мы будем устранять последствия, но не причины. И так может продолжаться веками. Причины кроются в пагубном влиянии нефтяных монархий Персидского залива (Саудовской Аравии, Катара, Кувейта и других), которых мы упорно продолжаем считать своими союзниками. Новые теракты вызывают обеспокоенность, что вполне понятно, но они не должны заставать нас врасплох. Если же посмотреть на проблему объективно, то можно заметить, что, по статистике, такие нападения не многочисленны и уносят меньше жизней наших сограждан, чем другие бедствия. Так с 2012 года жертвами терроризма во Франции стали менее 300 человек. За этот же период, например, около 1 500 женщин погибли от рук своих мужей и сожителей… Более того, Запад можно считать всего второстепенной жертвой террористической агрессии. Я довольно часто бываю в Ираке, там, в частности, терроризм каждый день уносит около 30 жизней…
А.Ф.: Является ли новая угроза неразрешимой задачей для наших спецслужб?
А.Ш.: Во многом да. Количество молодых радикалов во Франции исчисляется, пожалуй, несколькими тысячами человек. Самое сложное – выделить среди них то ничтожное меньшинство, которое готово перейти от слов к делу. Этих людей, наверное, можно распознать по некоторым мелким признакам, но мы не можем следить за всеми. Технические средства внешнего наблюдения не дают представления о тайных намерениях. К тому же для эксплуатации таких приборов нужны специалисты.
А.Ф.: Предпринятая в 2008 году реформа спецслужб, похоже, не облегчила нашу задачу…
А.Ш.: Фактически она заключалась в разделении бывшего Главного разведывательного управления на две части: с одной стороны, «светлые головы» контрразведки (DGSI) в Париже, с другой — территориальные службы в отдельных департаментах. И порой обмен информацией между этими двумя ведомствами осуществляется недостаточно активно. Это мне напоминает существовавшую раньше коммуникацию между галльскими племенами. Мы убедились в этом на примере с Мохаммедом Мера. Спецслужбы Тулузы вычислили его, сообщили, что этот человек представляет опасность, но за то время пока информация дошла до Парижа и была рассмотрена, он перешёл от слов к делу. Похоже, что аналогичный сценарий повторился и с убийцей Самюэля Пати, который активно подбирал себе жертву через Интернет.
Опубликовано 30/10/2020