Социологические опросы во Франции фиксируют парадоксальную тенденцию. Популярность руководителей страны – президента Макрона и премьер-министра Филиппа выросла (это обычная в чрезвычайной ситуации тенденция), однако оценка адекватности предпринятых властью мер становится всё более критической.
Чем объяснить этот парадокс? Как долго продлится эффект «сплочения вокруг флага»? Почему среди французов массово распространяется вера в конспирологию и теории заговора? Что победит – рост недоверия и атомизации в обществе или запрос на новые формы солидарности и коллективности?
Во Франции началась третья неделя карантина. Эксперт Института социологии Ifop (1) Мари Гарьяццо анализирует отношение французов к этому кризису.
Сиприан Каддео: Рейтинги популярности Эммануэля Макрона и Эдуара Филиппа выросли на 11 и 6 пунктов соответственно. В то же время всё меньше французов верят в способность правительства справиться с кризисом. Чем объяснить такой парадокс?
Мари Гарьяццо: С одной стороны, в последние две недели принимаемые правительством меры по преодолению эпидемии, накрывшей страну в январе, подвергаются пересмотру. Многие разделяют мнение о том, что власть слишком поздно вступила в борьбу с вирусом. Проведение первого тура муниципальных выборов, нехватка масок и антисептиков — всё это подрывает доверие населения к руководству страны. По данным на 15 марта, 54 % французов считали, что правительство прилагает все силы к борьбе с эпидемией. 26 марта так думали уже 34 %опрошенных. Кризис сделал очевидным несостоятельность государства, его неготовность к решению проблем. Несмотря на то, что не всем пришлись по душе такие слова как «война» и «священный союз», сейчас не время для политических дебатов. Сегодня, в период кризиса, людям хочется верить в то, что два «военачальника» способны действовать подобно тому, как это было в случае с Франсуа Олландом после терактов 7 января 2015 года и с Николя Саркози после финансового кризиса 2008 года. Есть мнение, что в сложившейся беспрецедентной ситуации виноваты не только Эммануэль Макрон и Эдуар Филипп.
С.К.: Среди каких слоёв населения популярность главы государства выросла особенно сильно?
М.Г.: Имидж Эммануэля Макрона стал более привлекательным в глазах всех категорий французов, но особенно среди тех, кто составляет основу его электората: его рейтинг вырос на 11 % среди людей старше 65 лет, на 9 % – среди руководителей высшего звена и на 11 % – среди тех, кто поддержал его на выборах в 2017 году. Однако самый значительный рост его популярности (на 27 %) отмечен среди сторонников Республиканской партии.
С.К.: Как французы отнеслись к решению провести 15 марта, несмотря ни на что, выборы в муниципальные органы власти?
М.Г.: Оно имело очень важное значение, но полная абсурдность этого политического шага стала очевидной лишь после того, как он был сделан. Для многих это решение только подтвердило давнюю убеждённость в том, что политики совершенно оторваны от реальности. Можно подумать, что властям было необходимо, чтобы сражение за голоса избирателей состоялось любой ценой, хотя уже тогда санитарное состояние в стране было близко к чрезвычайному.
С.К.: Около 26 % французов разделяют «теорию заговора», согласно которой вирус был намеренно или случайно создан в лабораторных условиях. О каких тенденциях в общественном мнении это свидетельствует?
М.Г.: В начале эпидемии подобные фейковые новости пользовались большой популярностью в самых широких слоях населения, и социологические показатели зашкаливали. Видеозапись, авторы которой утверждают, что вирус был создан в Институте Пастера, набрала более миллиона просмотров. Неготовность правительства к столкновению с угрозой, его нерасторопность в принятии антикризисных мер привели к тому, что на французов обрушилась лавина информации, в том числе и фейковых новостей. Особенно подверженными информационной перегрузке оказались те категории населения, которые не привыкли обращать внимание на источники сообщаемых сведений. Кроме того, речь идёт об эпидемии, охватившей весь мир и изменившей геополитический расклад на мировом уровне, что внушает опасения за будущее Франции… Все эти факторы способствуют распространению разного рода конспирологических теорий. Алгоритмы, используемые в социальных сетях, довершают процесс: те, кто хочет верить в заговор, найдут этому множество подтверждений.
С.К.: Какие политические перемены могут произойти, когда эпидемия закончится?
М.Г.: Всегда трудно делать прогнозы. Всё зависит от продолжительности карантина: чем дольше он продлится, тем более существенные перемены нас ожидают. Впрочем, данные качественных исследований уже сейчас позволяют утверждать, что определённая часть общества связывает с кризисом надежды на изменение нашего отношения к миру. Некоторые люди видят в происходящем повод для оптимизма, ожидая, что Франция выйдет из испытаний обновлённой. Всё это возрождает то представление об обществе, которое было опровергнуто развивающейся ныне «дезидеологизацией». Речь идёт о роли государства и нации, о критике глобализованной экономики, не знающей ограничений. Ощущается потребность во внимательном отношении к новым угрозам, которые определённая часть общества связывает с экологическими проблемами. Вместе с тем потребность в переменах наталкивается на границы, установившиеся в обществе. Мы наблюдаем одновременно и стремление к солидарности, и взаимное недоверие. На самом деле единая, сплочённая Франция – это пока не наш случай. Эпидемия и карантин – общие для всех испытания, но каждый справляется с ними по-своему, у себя дома, отдельно от других. Со временем мы узнаем, какое начало одержит верх – коллективное или индивидуальное.
(1) Ifop, Фонд Жана Жореса и издание Le Point проводят опрос 30 респондентов, находящихся на карантине в различных регионах Франции.
Опубликовано 30/03/2020