Мод Верньоль
Смелый поступок, напоминающий о том, что раны той грязной войны до сих пор не затянулись.
У него в ушах всё ещё звучат крики женщин, доносящиеся из касбы (крепости), а перед глазами встаёт подвал, в котором лежит изнасилованное тело. Шарлю Кастера 84 года. Он активист коммунистической партии, член профсоюза «ВКТ» («CGT») и постоянный читатель «Юманите». Прочитав в одном из летних номеров газеты статью о Морисе Одане, Шарль решил связаться с редакцией. Вслед за 82-летним Жаком Жюбье, который в феврале этого года рассказал об обстоятельствах убийства французской армией молодого математика-коммуниста и описал все реально виденные им ужасы алжирской войны (до сих пор не признаваемые Францией), Шарль Кастера тоже захотел поделиться своими воспоминаниями, не пожелав при этом сохранять анонимность: «Чего мне бояться в моём возрасте?»
Он встречал нас, стоя на платформе вокзала коммуны Ортез, находящейся в центре его родной области Беарн (там, откуда шестьдесят три года тому назад его призывали в Алжир) и держа в руках номер «Юманите». Счастливый и встревоженный, Шарль сказал: «Я хочу освободиться от гнетущих меня воспоминаний». Он, — олицетворение доброжелательности, принял нас в доме, который построил своими руками: «Я рад, я нашёл фото!» Снимки аккуратно разложены на столе рядом с военными книгами и несколькими заметками («чтобы ничего не забыть»). История Шарля Кастера – это история целого поколения 20-летних парней, которые побывали в алжирском горном массиве Орес, а после – стыдливо замолчали. Он работал на ферме в Беарне, когда был призван в управление 10-го военного формирования. «Откровенно говоря, я был рад отъезду в Алжир. Нам говорили о миротворчестве. В то время я совершенно не был политизирован, и для меня, никогда не покидавшего Беарн, это было приключением, поскольку я происходил из очень скромной семьи». Первые недели в Бени-Мессу (юго-восток Алжира), где Шарль проходил военную подготовку, соответствовали его ожиданиям. Он открыл для себя другой мир: красивые алжирские пейзажи, товарищество двадцатилетних парней… «Я даже не представлял себе, что нас ожидало». В ту ночь, когда был ранен первый солдат, Шарль понял, что «операции по поддержанию порядка» — это не летний лагерь: «Они начали приводить нас в боевую готовность. Ты ясно отдаёшь себе отчёт не только в том, что рискуешь жизнью, но и в том, что будешь присутствовать при ужасных вещах».
На вилле де Турель Шарль встретил всех действующих лиц будущего «дела» Мориса Одана.
Всё изменилось в начале 1957 года, когда началось алжирское сражение, и Шарль был назначен водителем на печально известную виллу де Турель (алжирские высоты, город Идра). «Положение, в котором оказались попавшие туда люди, считалось достаточно тяжёлым. Все понимали, что живыми отсюда они уже не выйдут, — рассказал в 2001 году Поль Осарес. – (…) В де Турель к узникам, отказывавшимся говорить (что происходило часто), систематически применялись пытки. В большинстве случаев мои люди выезжали примерно за двадцать километров от города Алжир (в далёкие дебри), и расстреливали подозреваемых очередями из автоматов, а затем их закапывали». Но в первые дни Шарль был далёк от того, чтобы полностью представить себе все творящиеся вокруг злодеяния. Он, скорее, даже был рад получить назначение сюда, поскольку предоставленная ему отдельная комната на последнем этаже этой большой виллы – роскошь для молодого новобранца. Голос Шарля Кастера начинает дрожать: «Мне трудно вспомнить все детали виллы. Я не помню даже, где мы ели. У меня провалы в памяти…» Помолчав, он продолжает рассказ: «В силу того, что я был водителем, я не был всё время занят. Однажды в середине дня я прошёлся по вилле и обнаружил внизу под лестницами залы для пыток. Я увидел водопроводную арматуру и шланги и сразу же понял, для чего это служило… Я был ошеломлён». Шарль не рассказывал об этом никому: «НИКОГДА никто не упоминал при мне об этих комнатах. Я ни разу не слышал криков… Ничего. Это был тотальный ЗАКОН МОЛЧАНИЯ! И эти мерзавцы умели «работать» в полной секретности»».
Очень быстро Шарль узнал о команде, состоявшей из шести унтер-офицеров, — профессиональных убийц», ветеранов Индокитайской войны,-которые держались обособено от остального контингента военных. Одного из них называли Щёголь, прозвище другого – «Шмиткайзер»… «Имена остальных я забыл». Все они находились под командованием известного лейтенанта Гарсе (один из участников убийства Мориса Одана, см. номер от 14 февраля 2018 года) и действовали по поручениям Осареса. Однажды Шарль услышал, как один из них хвастался своим «подвигом», совершённым в тот день: «Сегодня я убил 17 этих. Это мой рекорд». «Они устраивали соревнования по истреблению! – возмущается Шарль. – Они отбирали заключённых, прибывавших из лагеря для интернированных, когда те выходили из грузовика. Затыкали им рты, а затем убивали их холодным оружием, после чего бросали тела в яму. Они применяли пытки, а полковник Транкье покрывал их. Это был секрет, известный всем. Каждую пятницу Транкье садился на самолёт в аэропорту г. Белый-Дом (ныне Дар-эль-Бейда), чтобы предоставить детальный отчёт Франсуа Миттерану, министру Юстиции (до марта 1957 года, — прим. ред.). Один раз я отвозил его в аэропорт».
Однажды Шарль столкнулся с «мясником» «Шмиткайзером»: «Я был на задании и ехал в своём джипе, когда неподалёку был обстрелян грузовик с жандармами, присланными сюда поддержать армию. Я видел, как они падали. Я остановился, чтобы оказать им помощь и собрать оружие, поскольку был приказ никогда не оставлять оружие, которое могло бы послужить алжирским партизанам». Через несколько минут к Шарлю приблизился «Шмиткайзер», удерживая в руках молодого алжирца, и приказал ему отвести пленного на виллу. «Парень был моего возраста. По дороге он объяснил, что невиновен и не имеет никакого отношения к нападению на жандармов, — рассказывает Шарль. – Тогда я дал ему уйти. Я сказал ему, чтобы он бежал, чтобы он быстро свалил». А через несколько минут«Шмиткайзер» приставил к виску Шарля пистолет: «Я должен был бы убить тебя без предупреждения! В следующий раз так и будет! Ты узнаешь, что любой человек, который попадает сюда, никогда больше отсюда не выйдет. Ты хорошо понял, что это значит?» Шарль хорошо понял то, что ему сказали, тем более что события, с которыми он столкнулся впоследствии, подтвердили это: «Я ничего не ответил. Я смертельно побледнел. Я думал, что уже мёртв». Молодой алжирец не выжил, его поймали собаки «Шмиткайзера».
Французские солдаты насиловали алжирских женщин.
Однажды Шарль увидел, что вместе с группой унтер-офицеров появился харки[i] по имени Бабай. Осарес указал на него (1), как на одного из действующих лиц убийства Мориса Одена. «Я сразу же понял, какова была его роль: цепная собака на службе у команды унтер-офицеров. Я помню, что к нему было особое, ведь он носил с собой кольт. Но мне сказали, что своих жертв он резал ножом». Однажды вечером, когда Шарль возвращался с задания, пресловутый Бабай окликнул его и повёл в полуподвал виллы (своего рода подземный этаж): «Там есть девушки, и одна из них для тебя! Не стесняйся, все остальные уже воспользовались ею, она ждёт только тебя». Рассказывая об этом, Шарль, переполненный эмоциями, заплакал. Через несколько минут он, всхлипывая, продолжил: «Он мне сказал, бери только эту, та маленькая – для меня». На полу на спине, согнув ноги, лежала женщина. Шарль приблизился. «Я сразу понял, что она была изнасилована несколькими солдатами. Я коснулся её руки, она была холодной. Всё происходило очень быстро. Темнота была такой, что я не знал, мертва она или притворяется, бедняжка», — вспоминает он.
Совсем юная девушка, находившаяся немного поодаль, пыталась убежать. Бабай тогда взвыл: «Вот эта, она для меня!» Шарль закричал: «Это чёртов ублюдок!» «Я помню, что сказал себе в тот момент: «Нужно убить его». Затем я взял себя в руки. Я понял, что если сделаю это, то нас всех троих убьют, и как можно быстрее ушёл оттуда. Я не мог спать. Ни в ту ночь, ни в последующие», — продолжает он. Даже сегодня, спустя шестьдесят один год, образ неподвижного тела той женщины продолжает преследовать его: «Для меня стало небольшим облегчением рассказать об этом. Я постоянно об этом думаю, когда вижу репортажи о войне».
Взволнованный, Шарль продолжает: «Это первый раз, когда я вот так говорю об этом. Однажды я пробовал рассказать одному человеку, который тоже прошёл через Алжир. Он видел то же самое…». А затем, помня о «законе молчания», Шарль, подобно другим двум миллионам призывников, тоже перестал говорить о пережитом и предпочёл попытаться всё забыть. Но невозможно вечно подавлять мысли о том, что было, и воспоминания вернулись. С начала 2000-х годов эта тема стала звучать. Французское общество и сами бывшие призывники готовы посмотреть истории в лицо.
На территории, где проходит праздник «Юманите», будет тожественно открыта площадь имени Мориса Одана.
В пятницу в 16:15 во время Праздника «Юманите» будет торжественно открыта площадь Мориса Одана (см. программу Праздника), как напоминание о ценностях, которые отстаивал этот молодой математик -коммунист и антиколониалист, убитый французской армией в июне 1957 года. Это торжественное открытие символизирует собой никогда не прекращавшуюся борьбу его семьи и нескольких поколений активистов за право узнать всю правду о гибели Мориса Одана и всех жертв алжирской войны, «исчезнувших», как и он. На мероприятии выступят Жозетт Оден (по предварительной договорённости), главный редактор газеты «Юманите» Патрик Ле Йарик и Седрик Виллани, математик и депутат.
В пятницу в 15 часов в павильоне для форумов и обсуждений «Агора» пройдут дебаты по Алжирской войне, в которых примут участие историки Бенжамен Стора и Сильви Тено (по предварительной договорённости), а также Пьер Оден и Клэр Окке, адвокат семьи. Тема дебатов: «От «дела» Одена до психологических травм призывников. Незажившие раны Алжирской войны».
(1) В книге Жана-Шарля Деньо «Правда о смерти Мориса Одена» Осарес, утверждает, что Бабай закопал тело Мориса Одана, хотя эта информация на доказуема.
[i] Алжирцы сражающиеся на стороне французских войск – прим ред.