В 1930-х годах прогрессивные силы всего мира стремились объединиться для противостояния правым режимам Германии, Италии и Японии. Однако это международное движение, которое объединило в себе коммунистов, социалистов, профсоюзных деятелей, демократов и патриотов, способствуя сотрудничеству СССР и США, не устраняло внутренних противоречий между трудом и капиталом.
В июне 1936 года социалистический министр внутренних дел Франции Роже Саленгро отказался использовать правоохранительные силы против рабочих. Однако, очень скоро, уже в 1937 году, правительство вновь начало применять силу для подавления забастовок – как это произошло 30 ноября 1938 года (чтобы противостоять двадцатичетырёхчасовой всеобщей забастовке охватившей 4 миллиона рабочих, власти ввели во Франции режим чрезвычайного положения – прим.ред.). А в период нацистской оккупации антирабочие репрессии режима Виши приняли невиданную жестокость.
Дальше было Освобождение. Однако, 12 марта 1947 года президент Соединённых Штатов Гарри Трумэн, перефразируя слова Уинстона Черчилля, призвал выступить против «железного занавеса, который опускается над Европой». Цель американской политики заключалась в сдерживании СССР и ограничении социальных завоеваний, которые добились после войны рабочие европейских стран. К примеру, левые силы Франции инициировали национализацию банковского и энергетического сектора, инициировали создание энергогенерирующей компании «Electricite de France» и угольно-промышленной компании «Charbonnages de France», утвердили официальный статус госслужащих и шахтёров, и приступили к организации системы социального обеспечения.
Следуя в фарватере американской политики, партии Французская секция рабочего интернационала (предшественница Социалистической партии Франции) и Народно-республиканское движение, исключили из правительства министров-коммунистов и сместили шахтёра Леона Дельфоса с поста вице-президента компании «Charbonnages de France».
После 1945 года в стране зрело недовольство ухудшением условий жизни и труда. Забастовки, которые вспыхнули в стране осенью 1947 года, были жестоко подавлены по приказу министра внутренних дел Жюля Мока – социалиста и участника Сопротивления. В декабре 1947 года он предоставил префектам новые полномочия для проведения репрессий, направленных на поддержание порядка. В сентябре 1948 года министр труда Робер Лакост утвердил три декрета, направленные против шахтёров – несмотря на то, что они сыграли очень важную роль в борьбе против нацистов и увеличили производства угля, который являлся «промышленным хлебом» этой эпохи.
Робер Лакост намеривался уволить 10% рабочего персонала угледобывающей отрасли, ограничив профсоюзное влияние в паритетных комиссиях, обсуждающих требования работодателей и рабочих. Кроме того, он резко ограничил права работающих в горнорудной промышленности врачей – и это в то время, когда среди рабочих свирепствовал силикоз. С трудом завоеванные права шахтеров и профсоюзов оказались под серьезной угрозой.
В конце сентября Всеобщая конфедерация труда организовало тайное голосование среди всех работников горнодобывающей промышленности Франции. Участие в выборах было массовым – 90% шахтёров проголосовали за проведение забастовки, направленной против декретов Лакоста.
4 октября забастовка охватила все шахтёрские районы страны – и в ответ на это министр внутренних дел Жюль Мок перешел к политизации трудового конфликта, очевидно, намереваясь сломить шахтерское отделение ВКТ.
Подконтрольные правительству «Республиканские отряды безопасности» (CRS) заняли 5 октября рудники департамента Мозель, а 7 октября представители этого парамилитарного формирования зверски убили шахтёра Жансека. Чтобы сломить мобилизацию профсоюзов, правительство активно использовало против них средства массовой информации и местную власть в лице подконтрольных главе МВД префектов. Используя антикоммунистические лозунги, власти попытались опереться на профсоюзы CFTC и FO – в надежде столкнуть их с членами ВКТ.
Рабочих пытались изолировать, применяя для этого все возможные способы. Принятое профсоюзом решение о приостановке мер безопасности на время проведения забастовки, предоставило Жюлю Моку дополнительный аргумент для обвинения «манипулируемых Советским Союзом плохих французов, каковыми являются шахтёры». Вскоре после этого армия оккупировала горнопромышленные районы, устроив для этого целую военную операцию с применением бронетехники. Несколько шахтёров были убиты, более трех тысяч человек попали в тюрьму. Иностранные шахтёры оказались под угрозой выдворения из страны. И многие французы сравнивали это с нацистскими репрессиями времен оккупации.
Несмотря на широкое движение национальной и международной солидарности, организованное силами ВКТ, Коммунистической партии и ассоциацией «Secours populaire» – которая приняла на обеспечение 8000 детей бастующих – Жюль Мок жестко подавил забастовку, которая завершилась 29 ноября. 2783 человека были осуждены, 1342 подверглись тюремному заключению. Министр юстиции Андре Мари потребовал проведения новых судебных процессов, чтобы вынести рабочим более тяжелые наказания, а количество уволенных горняков постоянно росло – при том, что в горнопромышленных районах было невозможно найти работу из-за монополии государственного предприятия «Charbonnages de France».
Поражение забастовки заставило шахтёров молчать, а иногда даже стыдиться этой попытки защитить собственные права. Участники этой акции и сегодня продолжают борьбу за переоценку антирабочих репрессий, требуя реабилитации и возмещения нанесенного им ущерба. Члены ассоциации «Университетский институт имени Варена» представили на Празднике «Юманите» прекрасный документальный фильм, посвящённый этой табуизированной до настоящего времени теме. В регионе Нор-Па-де-Кале работает комиссия Норбера Жильмеза, которая была создана по инициативе Кристиан Тобира (бывшая министр юстиции от Радикальной левой партии – прим.ред), и не намерена идти ни на какие-либо уступки в вопросе реабилитации участников стачки.
Остается спросить – почему президент Республики не может восстановить справедливость в отношении репрессированных шахтёров и их семьей?