«К моменту начала съёмок репортажа о «жёлтых жилетах», я занимался монтажом фильма о городе Ракка в Сирии, где провел несколько месяцев. Я работал в конфликтных зонах по всему миру. И мне показалось логичным увидеть то, что происходит в Париже. Поэтому в один из дней (это была третья неделя протестных акций) я взял камеру и отправился на Елисейские поля, чтобы собственными глазами посмотреть на происходящее. Я был очень впечатлён увиденным: со всей Франции собрались люди разных поколений. В воздухе витала сильная, почти повстанческая энергия.
В субботу 5 января я вновь вышел на съёмки. Около 17 часов 11 минут я стоял перед музеем Орсе. Шла восьмая неделя протестов «жёлтых жилетов». Я видел дымящуюся лодку на Сене. Когда я пришёл, толпа уже расходилась. Я снимал и одновременно пытался понять, что происходит. Затем я увидел мужчину, который рухнул на дорогу, получив ранение от выстрела из травматического оружия. Подойдя к нему поближе, я вдруг почувствовал, что ранен в лицо. Я не знал, что находился под прицелом. Рана под глазом была довольно глубокая, до кости. На неё было страшно смотреть, но мне очень повезло: я отделался двумя небольшими трещинами и несколькими швами, хотя мог потерять глаз. Я не считаю себя жертвой и по этой причине не буду подавать жалобу.
Я часто посещал театры военных действий, но мне всегда удавалось избежать худшего. Признаюсь, никогда ранее я не встречался с использованием LBD 40 (травматического оружия) и заинтересовался им только после того, как в меня попали. Это оружие применяется совершенно бездумно. Возьмём хотя бы тот факт, сколько раз его использовали в пригородах… Это нормально, когда у полиции есть оружие. Вот только Flash-Ball – это такое оружие, которое пусть официально и не считается смертельным, но может искалечить и даже убить.
Прямо, как игра в новояз, когда изначальный смысл слов меняется на совершенно противоположный: травматика, смертельное! И, несмотря на очевидные проблемы, это травматическое оружие продолжает использоваться. Согласно изначальному правилу, его можно пускать в ход только «в случае абсолютной необходимости и строго соразмерным образом». При этом запрещено стрелять в лицо. Но в то же время закон, в зависимости от ситуации, разрешает выстрелы без предупреждения и даже не устанавливает (с 2014 года) минимальную дистанцию, допускающую его применение. Расплывчатость законодательства, официальное название и характер оружия приводят к нарушениям и безнаказанности. Если полицейский выбивает участнику протестов глаз ударом кулака, он будет нести ответственность. Если же глаз ранит полицейский, стрелявший из травматического пистолета, то он всегда может сослаться на неточность нормативных актов.
Я полагаю, что существует политическое намерение: с помощью такого оружия разубедить людей протестовать. Кто будет отвечать за насилие с применением травматического оружия? Легко переводить стрелки на других. Поощрять применение оружия, способного лишить человека глаза или даже убить его, и при этом пользоваться размытостью законодательства и баллистических характеристик для того, чтобы снять ответственность со стрелков – это не пустяки. Это риторика насилия и её не должно быть в зрелом демократическом государстве».