Мишель предупредила. В последнем письме, отправленном по электронной почте во вторник 27 февраля, 35-летняя лаборантка написала о своём фатальном решении: «1 или 2 марта должно произойти трагическое для меня событие в помещении AP-HP» (Объединение государственных больниц Парижа и Парижского региона)». Она просила своих корреспондентов связаться друг с другом и оповестить средства массовой информации. «Чтобы мои попытки самоубийства из-за создания невыносимых условий на рабочем месте (sic) в коммуне «Кремлен-Бисетр» не пропали даром, – заявила Мишель. – Прошу вас, мой случай не должен предстать как единичный!». В пятницу утром, придя на назначенный приём к психологу в отделение медицины труда парижской больницы «Отель-Дьё», она покончила с собой.
Ничего не помогло. Ни получение статуса стажёра в АР-НР в марте прошлого года, который после десятка лет бесконечных краткосрочных контрактов открывал дорогу к возможности окончательного найма. Ни поддержка представителя CGT в «больнице Робера Дебре», где она работала. Ни помощь адвоката Сильви Ле Токен, которая собиралась подать жалобу против АР-НР за моральное преследование, и у которой профессиональные причины самоубийства её клиентки не вызывают никаких сомнений. «У меня очень редко бывают процессы, касающиеся условий работы, прежде всего потому, что мы их обычно проигрываем. Но тут у меня на руках были все аргументы», – подчёркивает мэтр Ле Токен. По мнению адвоката, Мишель была «раздавлена» административной машиной. «Чем глубже вы вникаете в детали её дела, тем яснее видите, как она падает», – объясняет она.
Не выдерживающая критики система расчёта её зарплаты, из которой вычитали «излишки»
С чем столкнулась молодая лаборантка? «Прежде всего — с постоянной неуверенностью в завтрашнем дне, вызванной молчанием администрации по поводу того, будут ли продлены её рабочие контракты, кратковременные контракты (от одного до трёх месяцев, согласно правилам системы государственных больничных учреждений), которые у нее были в пяти парижских больницах: «Труссо», «Кошан», «Робер Дебре», «Бисетр» и, наконец, «Тенон». Поскольку её личное дело иногда застревало в том или ином учреждении, это влекло за собой технические проблемы, например, с зарплатой, из которой вычитали «излишки», или при расчёте дополнительных часов. В результате возникала всё более неразрешимая путаница, в которой она полностью терялась», – рассказывает адвокат. В 2016 году Сильви Ле Токен добилась обвинения АР-НР в причинении ущерба путём ненадлежащего исполнения рабочего контракта. Тогда молодой лаборантке не удавалось вытребовать оплату пяти дополнительных часов. Одновременно её взяли на работу в больницу «Кремлен-Бисетр». «У меня были временные трудовые договоры с автоматическим возобновлением, но не было письменного документа, «экспресс-договора».[1] Я работала без договора. И никто мне ничего не говорил», – рассказывала Мишель несколько дней назад. Как подтверждает АР-НР в своём коммюнике, впервые она совершила покушение на свою жизнь на следующий день после того, как объявили, что её контракт закончился. Та попытка самоубийства не была признана несчастным случаем на работе, поэтому зарплату ей не выплатили. Возобновление работы после долгого пребывания на больничном окончилось крахом: Мишель продержалась в больнице «Тенон» только три месяца, после чего она сорвалась. АР-НР уверяет, что предприняло все возможные меры для того, чтобы избежать худшего. По инициативе CGT в этот четверг в 11 часов состоялось чрезвычайное заседание CHSCT (Комитета по санитарии, безопасности и условиям труда). За последние два месяца пять наёмных работников АР-НР свели счёты с жизнью. Двое из них – на своём рабочем месте.
Фото: Fred Tanneau/AFP. Оригинал статьи: https://humanite.fr/suicide-au-travail-michelle-victime-de-la-precarite-651653
Сильви Дюкатто
[1] Выраженный (сформулированный) контракт – соглашение, четко фиксирующее обязанности и намерения сторон. – прим. ред.