Несмотря на двухнедельную, образцовопоказательную в организационном плане забастовку, 290 служащим завода «Whirlpool» в Амьене не удалось избежать «социального плана».[1] Но у работников завода, которому «боевая культура» была не свойственна, проявился коллективный вкус к борьбе. Предложения по изъятию заводских площадей должны были быть представлены не позднее 2 июня, но рабочие заявили, что готовы продолжать борьбу. Вот хроника четырёх месяцев, которые изменили их жизнь.
10 февраля, пятница. В час, когда дневная и вечерняя бригады сменяют друг друга, рабочие завода «Whirlpool» в Амьене спешат с паркинга в тёплое помещение. Не многие задерживаются возле рамочного металлодетектора, где представители профсоюза раздают листовки.
Все под впечатлением шоковой новости. Несколькими днями ранее, 24 января, дирекция объявила об остановке производства с 1 июня 2018 года. Машины для сушки белья, которые производит амьенский завод, будут отныне собираться в Лодзи (Польша). С 2014 года, когда был выкуплен конкурентный «Indesit», амьенские рабочие жили под угрозой «реструктурирования», которое начала американская группа. В конце прошлого года со своего поста ушёл директор пикардийского филиала Рафаэль Дельрю. Настоящий амьенец, он долгое время отказывался закрывать завод, периодически останавливая производство машин для сушки для белья. В 2002-м, 2005-м и 2008 гг. волна экономических увольнений сократила количество персонала предприятия с 1300 до 290 постоянных рабочих. За месяц до этого пришли новый начальник отдела кадров и новый директор. Затем в один прекрасный день были опустошены все заводские склады готовой продукции, якобы для обеспечения лучшей сохранности. И вскоре грянуло само объявление.
Рабочие амьенского «Whirlpool» никогда не слыли смутьянами. Паскаль Лефевр из CFTC (Французская федерация христианских трудящихся) чувствует себя лояльным: «С тех пор как выкупили «Indesit», мы думали, что вот-вот что-то должно случиться. Но, поскольку всё время шли переговоры и мы всегда были готовы к диалогу, нам казалось, что у нас есть шанс спасти наши рабочие места». О том же говорит и Фредерик Шантрель, мажоритарный депутат CFDT (Французская демократическая конфедерация труда): «На каждом собрании администрация нам повторяет: «Мы не имеем ничего против амьенских рабочих, они ни в чём не виноваты. Это бизнес». Его товарищ Патрис Синоке возмущается: «Они зарабатывали на нас, да и мы тоже зарабатывали, потому что благодаря им мы всё же жили несколько лет, но сейчас они нас выбрасывают как какую-то использованную салфетку. Мы просто салфетка для Европы».
На заводе царит уныние. «Особой надежды на то, что будут искать покупателя предприятия, нет. Это обязательство записано в законе Флоранж.[2] Оно является частью пакета PSE (План по обеспечению занятости). Тут нет ничего экстраординарного», – считает Фредерик Шантрель.
Месяц спустя, 17 марта. Теперь их уже около сотни, собравшихся в маленьком зале муниципалитета, в нескольких сотнях метров от завода. В сторонке сидит журналист Франсуа Рюффен, кандидат на законодательных выборах, пригласивший их на спецпоказ своего фильма «Спасибо, патрон!», в надежде донести до них идею, которую он заложил в свой фильм: «Зачастую мы сильнее, чем кажется нам самим, а они зачастую слабее, чем мы думаем».
Сначала преобладают пессимизм и упадок духа. Постепенно гнев берёт верх. Начинается борьба.
После показа фильма рабочие решили остаться и обсудить свои дальнейшие действия. Пока пессимизм правит бал. «Проблема в том, что, например, в Англии есть другой завод, – напоминает Жозе. – Если мы остановим производство, они переведут его в другое место. А у нас нет тех же прав, что у ребят с «Goodyear!». Одна из работниц сожалеет, что «люди, работающие на производственных линиях, могут рассчитывать только на профсоюзы. А поскольку они не видят всей работы, которую ведут профсоюзные организации на собраниях, на переговорах, они думают: «Если профсоюзы ничего не делают, зачем нам шевелиться?». Один из её коллег подхватывает: «Это заметно во время перерывов на работе: все сидят в своих телефонах. Никто не разговаривает!».
К тому же накануне, несмотря на уведомление о забастовке, манифестация перед мэрией по случаю визита премьер-министра Бернара Казнёва, который приехал со своим «планом поддержки Амьена» (несколько миллионов, данных на скорейший запуск скоростного поезда и на больницу), собрала не более пятидесяти человек. «Вчерашнее уведомление, которое предоставляло коллегам возможность выйти на улицу, как бы изменило накал… Ну что ж, вот мы и наблюдали степень накала», – с горечью констатирует Фредерик Шантрель.
Потом встаёт и берёт слово Шанталь. Шанталь не работает на «Whirlpool» – там работает её брат. Но Шанталь есть что сказать: она была рабочей на соседнем «Magneti Marelli», заводе автомобильного оборудования, где в 2011 году проводился мощный социальный план. Коллектив был взвинчен, практически агрессивен: «Некоторые рабочие разбили палатки перед входом на завод. Мы работали, но группы дежурили снаружи посменно, следя за тем, чтобы ни одна деталь не попала за пределы завода. Обыскивали каждую выезжающую машину. В течение двух лет нам платили зарплату, но ни одна деталь не попала за пределы завода». Глаза собравшихся загораются. Разумеется, о том, чтобы повторить то же самое, нет и речи. Времена стоят другие. А главное, напоминает Фредерик Шантрель: «Вас было 1500 человек, а нас – 290». Но в нём вспыхивает жажда борьбы. «Если день-два забастовки заставят их попрыгать, я готова!» – выкрикивает одна работница.
Через 12 месяцев завод закрывается. Но рабочие готовы бастовать, чтобы добиться лучших компенсаций.
Тон становится жёстче
Остаётся только убедить тех, кого здесь нет. Организуется общее собрание (в момент пересменки дневные рабочие выйдут на полчаса раньше; вечерние начнут на полчаса позже). В это время все соберутся на паркинге. Мало-помалу каша заваривается. В конце концов на 24 апреля, следующий день после первого тура президентских выборов (а во время избирательной кампании проблемы промышленности отошли далеко на задний план), была назначена забастовка. Отныне ни один грузовик не въезжает на территорию завода и не выезжает с неё.
Процесс пошел. Информационное и политическое молчание было прорвано 26 апреля, когда (несомненно в самый ключевой день всей президентской кампании, перед вторым туром) Марин Ле Пен и Эммануэль Макрон были вынуждены приехать на завод: одна – из соображений собственной выгоды, другой – под давлением рабочих. Конечно, ничего конкретного этот день не принес, разве только помог забастовщикам выпустить пар. Начиная со следующего дня «диалог» с администрацией становится жёстче.
Тон противоположной стороны также меняется, вплоть до 5 мая, то есть незадолго до второго тура, когда профсоюзный центр наконец подписывает PSE. В понедельник Фредерик Шантрель приходит на собрание, организованное Франсуа Рюффеном, которого он отныне открыто поддерживает. «Я в пятницу подписал, но на самом деле не с чувством выполненного долга, – сразу вырывается у него. – Не могу вам передать, что я испытывал, когда ставил свою подпись под закрытием…» Он объясняет, что произошло: «На нас дико давили. Мы вели переговоры три месяца, и вдруг надо было всё закончить за два дня». Неопределённо-личное «давили» означает как администрацию, так и госслужбы. «DIRECCTE (Региональная дирекция по делам предприятий, конкуренции, потребления, труда и занятости) сказала нам: «Если вы не подпишете, мы ратифицируем односторонний план администрации». Мы могли потерять по 30 000 евро на человека. Был бы я один, я бы не закончил игру, но я не могу выступать за 286 человек,- рассказывает профсоюзный активист. — Через год ворота завода закроются. Но для нас борьба продолжается». В течение двенадцати месяцев, пока не закроется предприятие, работники готовы снова останавливать производство, чтобы добиться включения премий в зарплаты и таким образом автоматически увеличить пособия по увольнению.
«Это была сумасшедшая солидарность»
14 мая, на большом празднике по случаю окончания забастовки, в отличие от февраля, боевой дух присутствовал в полной мере. «Мы готовы начать снова», – уверяют Патрис и Эвелин. Проработав 25 лет вместе на одном предприятии, супружеская пара проявила себя во время забастовки. Их даже видели в «Специальном корреспонденте» на канале France 2. Им понравилась борьба. И солидарность тоже. «Это было что-то сумасшедшее! Нам привозили еду, одеяла… Даже «Intermarche» и «Leader Price»[3] давали нам еду». Они готовы отплатить за эту солидарность сторицей. Поэтому, когда узнали, что новый PSE готовят для 57 рабочих «Automotive», предприятия, которое приняло остатки «Magneti Marelli», они немедленно присоединились к их рядам. И теперь уже советы дают они: «Их представители бросают их. Тогда я им сказала: «Шумите! Пишите в СМИ!», – рассказывает Эвелин. Круг замкнулся. В Амьене уже объявили о других социальных планах. Ну что ж, пусть попробуют! Столица Пикардии почувствовала вкус борьбы.
[1] Разрабатывается предпринимателем совместно с представителями предприятия в преддверии увольнений по причинам экономического характера. – прим. ред.
[2] Закон, который обязывает собственника закрывающегося предприятия самого искать покупателя. – прим. ред.
[3] Сети супермаркетов – прим. ред.