— Ваш предыдущий фильм «Похититель света» показывал общество в процессе преобразований, в котором победу одерживал индивидуализм. Новая работа — это вновь «похититель», на этот раз лошадей, играющий главную роль кентавра. Какую связь вы устанавливаете между этими двумя историями?
Актан Арым Кубат: Оба эти фильма объединяет наличие центрального персонажа, немного оторванного от того мира, в котором он живёт. Эти люди – мои герои. Это, возможно, я сам. Они обладают некоторыми общими характеристиками, они простодушны, можно сказать, наивны. Они пытаются нести добро. Мне кажется, что на подобный тип людей сегодня нет большого спроса, вот почему они производят несколько странное впечатление. Мне представляется, это хороший способ говорить о проблемах нашего мира, о довольно глубоких вещах, не ударяясь в чрезмерную морализацию. Три мои первых фильма («Качели», «Приёмный сын» и «Обезьяна») составляют трилогию, тема которой: «Я вспоминаю и чувствую боль». Я надеюсь, что «Похититель света» и «Кентавр», вслед за которыми должен появиться, если это станет возможным, мой следующий фильм, также образуют трилогию, чьей темой станет: «Я живу и чувствую боль». События, происходящие в моей стране, свидетелем которых я являюсь, заставляют испытывать боль. И совершенно очевидно, что не я один это чувствую. Киргизстан — очень маленькая страна. Она подвергается многим внешним воздействиям. Когда-то это была советская система, сегодня — экономическая глобализация. Причина — отсутствие культуры во всех смыслах этого слова. Дельцы необразованы, а бюджет, выделяемый правительством на культуру – минимальный.
— Ваши персонажи эволюционируют в обществе, которое теряет свои ценности и должно подчиняться культу наживы и убеждениям ислама. Против каких потерь выступают ваши «похитители»?
Актан Арым Кубат: На киргизском языке «Похититель света» назывался «Дядюшка-свет». Фильм выводит на сцену человека, который ворует электричество для тех, кто сам не может за него платить. Размышляя о названии для Европы, мы выбрали именно это, напоминающее «Похитители велосипедов» Витторио де Сика.
Главный герой «Кентавра» на свой лад молится за свой народ. В обоих картинах речь идёт не о материальном или личном обогащении. Положение в стране, описанное в фильме, полностью соответствует действительности. Ничего не выдумано. Фильм основан на моих собственных ощущениях, на моём впечатлении от мира.
— Ваш полнометражный фильм «Кентавр» демонстрирует масштабные пейзажи, сочетает современность и очень древние исторические элементы. Вы подошли вплотную к эпопее?
Актан Арым Кубат: Это, несомненно, связано с тем, что я старею. Мне хочется охватить больше аспектов в своих рассказах. Предыдущий фильм был более ограниченным, со всех точек зрения. А тема, поднятая в «Кентавре», требовала большего масштаба. Мне хотелось говорить о традициях, о киргизской идентичности, о чрезвычайной важности её сохранения. Любое человеческое существо, любой народ должны иметь возможность прикоснуться к своим корням. Случается, что меня упрекают в том, что я занимаюсь фольклором, но я полагаю, что человек искусства должен выражать себя, опираясь на свою культуру. Мне хочется, чтобы так же было и с моим народом. «Похититель света» не понравился власти. Я не снимал прогресс, город в процессе экспансии… Но ведь я родился и вырос в деревне. Я показываю в фильме жизнь такой, какая она есть. Мне нечего делать с персонажами, которые всем удовлетворены. Я говорю, что людям плохо живётся. Основываться на своей культуре — это значит, в числе прочего, ещё и иметь возможность понять кто ты. Знать, «кто твой бог». Мне 60 лет. Я обращаюсь к Богу на арабском языке. Мечтаю на русском. Кто я в этой истории – киргиз или простой потребитель того, что предлагается, идёт ли речь о Советском Союзе или об исламе, который старается утвердить своё господство? Я хотел бы говорить и думать на киргизском языке. Быть может, я консерватор?
— Не рассматриваете ли вы культуру в качестве фундамента для возможной модернизации?
Актан Арым Кубат: Правительство не придаёт никакого значения этим вопросам. В связи с отсутствием внятной политики, я пытаюсь выразить силу сопротивления. При этом в фильме нет речей. Несомненно, он несовершенен с точки зрения кинематографического языка, но он чрезвычайно искренен, а это совсем не просто передать. У меня нет специального метода, и я не ставлю себе целью быть понятым всеми. Я работаю над тем, что мне близко. Я был художником-декоратором, возможно, это влияет на моё восприятие мест, предметов и окружающей атмосферы, составляющих одно целое, ответственное за то, чтобы история «читалась». Я ищу «органичность» в выражении. Наш народ никогда не говорит о чём-либо прямо, всегда в иносказательной манере. Мои картины — это предложение к размышлению для зрителя, но я не думаю об этом, когда снимаю фильм. Я ввожу элементы юмора для того, чтобы не воспринимать себя слишком серьёзно, когда излагаю свою точку зрения.
— Центральной идеей фильма является историческое и органическое слияние между человеком и лошадью. Каков смысл такого выбора?
Актан Арым Кубат: Кочевническая философия киргизов подразумевает гармонию между человеком и природой. До ислама мы были языческим народом, чьим богом было Небо, а земля, воздух, вода и огонь — священными элементами. Лошади имеют огромное значение при таком образе жизни. Мы живём, едим, спим верхом на лошади. Мы продолжаем говорить, что они являются «крыльями человечества». Это не средство передвижения. Сесть на лошадь — это духовный акт. «Кентавр» отражает желание сохранить этот отпечаток, сберечь и передать дальше этот след. Мы — одна из беднейших стран Средней Азии. Как говорить о духовности, если нечего есть? Как говорил Карл Маркс: «Бытие определяет сознание». Политический класс стал рабом денег. Ислам пытается заполнить нишу исчезающей духовности и предлагает нам искать причину наших бед в недостатке веры. Речь идёт также о нашей персональной ответственности. Ответственности человека искусства за то, чтобы отразить эту ситуацию.
— Что привело Вас к тому, чтобы сыграть роль кентавра?
Актан Арым Кубат: В этом отчасти виноват случай. Я долго искал актёра на роль «Похитителя света», но в последний момент он отказался. Моя команда посмеивалась надо мной, говоря: «Тебе придётся играть самому». И поскольку в моих предыдущих фильмах не было профессиональных актёров, я часто сам показывал им, чего я от них жду. Это проще, чем объяснять. И раз уж мои персонажи всегда немного странные, может быть, я бы подошёл на эту роль? Речь не о том, чтобы её сыграть, а о том, чтобы её прожить. В Киргизстане, как и везде, существуют клише по поводу главных героев. Что же касается меня, то я нахожу их среди простых людей. Я пишу сценарии, но они всегда развиваются в зависимости от обстоятельств, от той особой витальности, которую я ищу в актёрах, от их предложений. Я испытываю эмпатию ко всем моим персонажам. В моей стране принято полагать, что люди искусства находятся вне политики. Я же, напротив, чувствую, что это меня очень сильно касается. Возможно, я из тех, кто никогда не покинет эту страну. Я хочу, чтобы мой народ жил хорошо. Может быть, это прозвучит амбициозно, но я «скромный киргиз», и я хочу им остаться.