LOGO Umanite

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

КОГДА СЮРРЕАЛИСТЫ ИДУТ В ПАРТИЮ…

Поворот произошёл на собрании Центрального комитета, состоявшемся в марте 1966 года в Аржантей.

«Я тебя люблю… я тебя тоже нет».

В январе 1927 группа молодых поэтов-сюрреалистов примкнула к Французской коммунистической партии, конкретизировав слияние, уже наметившееся для многих из них между объединившимися под общим тройным знаком «антимилитаризм, интернационализм и антиколониализм», с тем, что в самом общем смысле, тем, что составляет западную цивилизацию — либеральной демократией и капиталистической эксплуатацией. Слияние настолько интенсивное, историческое, что эта вулканическая встреча двух миров потребовала формирования авангарда от каждого лагеря.

Всё началось ещё в 1906 году, во времена Рифской войны, когда Франция и Испания делили между собой Марокко. Франция контролировала центр страны (самый плодородный регион), установив влияние над этой территорией в форме протектората (1912г.), возглавляемого генералом Лиотэ (комиссар-генеральный резидент). Испания контролировала на юге Марокко район Сахары, а на севере- Риф . Именно здесь (Риф) молодой судья Абд аль-Крим, изучавший право в университете Саламанки, сумев объединить племена, поднял восстание против колониальной державы. Разбив в 1921 году испанские войска в битве при Анвале (север Марокко), Абд аль-Крим в феврале 1923 года основал «Республику Риф». Франция увидела в происходящем угрозу для своих колоний в Магрибе. Пришедшая в 1924 году к власти во Франции Картель левых (радикалы и республиканцы) решается на военное вмешательство и отправляет в Марокко 350 000 солдат во главе с Филиппом Петеном. В след за этим в Марокко последовала настоящая бойня, в ходе которой даже был применён горчичный газ.

Во Франции же эта война способствует возникновению смелой оппозиции (в основном под эгидой ФКП), которая в мае 1925 года создаёт Комитет по борьбе во главе с Морисом Торезом. Этот комитет выступает организатором так называемого «большого дня мобилизации», состоявшегося в понедельник 12 октября 1925 года. Четырьмя днями позже группа поэтов, причисляющих себя к сюрреализму, вместе с коммунистами подписывает воззвание «К солдатам и матросам», опубликованное газетой Юманите: «Вас отправляют умирать в Марокко, чтобы банкиры смогли прибрать к рукам богатые месторождения Рифской республики и обогатить капиталистов. (…) Не будьте лакеями на службе у банков. (…) Побратайтесь с рифским народом. Остановите войну в Марокко».

Так состоялся первый акт необычной истории «бурных» отношений между революционной политической партией и литературным движением (по сути своей скорее анархистским), «первым поколением после Рембо», как напишет о них в 1943 году Арагон в своей рукописи под названием «Чтобы объяснить, кем я был», опубликованной только после его смерти. Поколение после Рембо? «Изменить мир», — сказал Маркс. «Изменить жизнь», — сказал Артюр Рембо. «Эти два лозунга для нас едины», — утверждал Андре Бретон, основатель сюрреализма. И снова Рембо возникает в рукописи Арагона: «В духе Рембо я имел слабое представление о коммунизме. И так же в духе Рембо испытывал симпатию по отношению к нему».

Таким было состояние умов шести молодых поэтов, «коллективно» примкнувших к Французской коммунистической партии в январе 1927 года. Это были Луи Арагон, Жак Барон, Андре Бретон, Поль Элюар, Бенжамен Пере и Пьер Юник. Пьеру Юнику было всего 18 лет, Жаку Барону – 22 года, остальным не меньше тридцати. Самые взрослые из них уже познали окопы, грязь и смерть. Они вынесли оттуда глубокое отвращение не только к самой войне, но и к её атрибутам (награды, слава, дисциплина и даже Родина). «Мы были группой молодых людей, которых в основном объединяло стремление к преувеличению во всём», — признаётся Арагон.

В 1924 году появляется первый «Манифест сюрреализма». Одновременно с его появлением Бретон и его друзья основывают «Бюро сюрреалистических исследований» и журнал под названием «Сюрреалистическая революция». «В течение первых лет сюрреалистический бунт связан с анархической традицией литературных кругов конца XIX века», — пишет Кароль Рейно-Палиго[1]. — (…) Желающих присоединиться к революционному движению их либертарианская чувствительность могла бы привлечь на сторону движения анархистов. (…) Однако, они повернулись в сторону Коммунистической партии. (…) Ещё совсем молодая Коммунистическая партия представляется им носительницей тех ценностей, которые они считают своими: антимилитаризм, интернационализм, антиколониализм. Для Гийома Бриде «общее, что есть между коммунистами и сюрреалистами, так это их враг: буржуазия, ее институты и ее ценности; а также одно и то же желание производить и распространять критическую мысль, а также осуществлять действия, подрывающие существующий порядок»[2].

При этом, присоединение к ФКП этих молодых интеллектуалов не было «прогулкой за водой к фонтану» (Пикассо) и коммунисты, со своей стороны, пребывали в сомнениях. 21 сентября 1925 года «Юманите» напечатала статью, которая приветствовала молодёжь «по большей части буржуазного происхождения, (…) интуитивно пришедшую в революцию», и в то же время и напоминала, что «революционная вера должна быть обдуманной, систематической, она должна опираться на экономические законы, в основном сформулированные Марксом и Лениным». «Я за то, чтобы примкнуть к Коммунистической партии без всяких условий, продолжая мою нынешнюю деятельность, сочетая одновременно коммунистическую и сюрреалистическую деятельность, даже идя на риск быть исключенным из партии…», — предупреждал Андре Бретон 23 ноября 1926 года во время совместного собрания сюрреалистов и коммунистов.

 В своей рукописи 1943 года Арагон писал, что»… эстетическое преобладало у нас над всеми другими соображениями…», и что он и его компаньоны были «лишены «любой последовательной идеологии». Так, нисколько не беспокоясь о партии, к которой они примкнули, эти интеллектуалы-«коммунисты» нападают на другого коммуниста, Барбюса, чей еженедельник «Монд» («Monde»), терпящий оскорбления со стороны Арагона в ноябре 1927 года, всего лишь спустя 11 месяцев после его вступления в партию: «Вводящий в заблуждение мусор, который присоединяет к каждой порции дозированной просоветской пропаганды целую толпу псов, предателей и литераторов».

У ФКП не было в обычае принимать в свои ряды коллективных членов, состоящих из сложившихся групп со своими правилами и своей доктриной. Некоторые считали, что группа сюрреалистов исповедовала чрезмерное сектантство. Их непримиримость по отношению ко всему, что не совпадало с их линией, или точнее с их канонами, была чем-то вроде фабричного клейма. В противоположность политической партии, поневоле погружённой в реальность повседневности (тем более ФКП, причисляющей себя к «научной» философии), сюрреалисты тяготели к некоторому нигилизму. «Всё конкретное – неописуемо: зачем мне знать, что Земля круглая?» — писал Арагон в «Парижском крестьянине» (1926). «Красота должна быть подобна судороге, иначе ей не выжить», — утверждал Бретон в романе «Надя» (1928). «Ещё более, чем патриотизм, который является такой же истерией, но ещё более глубокой и смертельной, чем другие, нас отталкивает идея Родины, наиболее животное и наименее философское понятие, в которое пытаются погрузить наш ум», — писали Бретон, Арагон и их товарищи в своём трактате-манифесте «Революция сначала и всегда!» (1925 г).

В этих условиях, присоединение «шестёрки» к ФКП в январе 1927 года выявляет некий парадокс, как для них самих, так и для ФКП. «При сближении с Коммунистической партией, — пишет Кароль Рейно-Палиго, — цель сюрреалистов было следующее: они рассчитывали принять активное участие в выработке культурной линии партии, считая себя единственными носителями революционного искусства». Для коммунистов же приход этих молодых поэтов представлял собой расширение своей сферы влияния в интеллектуальных кругах. Вот только, парадоксальным образом, партия, которая переживала тогда не лучшие времена и была готова к еще большей изоляции в связи с принятием, вслед за директивам Коминтерна, линии «классовой борьбы», сфокусировала свою деятельность вокруг предприятий. Партийные ячейки «улиц» были официально упразднены (на самом деле, многие из них продолжали существовать) в пользу партячеек на заводах. По поводу одной из них возмущался Бретон: «Меня попросили сделать доклад об итальянской ситуации в партийной ячейке газового предприятия, уточнив, что я могу опираться только на статистические факты (производство стали и т.д.), а не на идеологию. Я не смог» («Ревю Сюрреалист», декабрь 1929).

«Сюрреалистическая революция», основанная в 1924 году, — издание, являющееся символом движения. После 12 выпусков, на смену ему придет другой журнал — «Сюрреализм на службе революции».

В сущности, как организации, ФКП и сюрреалисты принадлежат к двум разным мирам, точнее, инвестируют в различные сферы. Для одних это политика, для других — литература; для одних-суровый закон борьбы; для других -опьянение жизнью. «Получить от революции опьяняющую силу, восторг- это то, чего добивается сюрреализм во всех своих книгах и начинаниях? Это ли можно назвать его основной задачей?», — писал Вальтер Беньямин в своем произведении «Сюрреализм, моментальный снимок нынешней европейской интеллигенции» (1929). Он сам же предупреждал: «Чтобы этого достичь, недостаточно, чтобы каждое революционное деяние содержало, как мы это знаем, долю опьянения. Настаивать исключительно на этом, означало бы полностью пренебречь методичной и дисциплинированной подготовкой революции в пользу практики, которая колеблется между деланием и ожиданием успеха».

После смерти Ленина в 1924 году в русской Коммунистической партии появятся разные направления, просуществовавшие до установления Сталиным тотальной власти в 1937 г. Тогда появились различные альтернативы, из которых троцкистское движение нашло отголосок в интернациональном плане. Франция не осталась в стороне. В 1927 году молодёжь выбирает разные пути. Арагон останется в ФКП; Бретон и ещё некоторые склонятся к Троцкому. Тем не менее, никто из них окончательно не отступился от левой идеи, даже сильно отдалившись друг от друга, с «неизлечимыми разрывами» (как сказал Арагон), а слова у тех и других стали яростными, резкими. «Влияние Рембо на молодых сюрреалистов- это не философия. Это небо. Каждый может этим воспользоваться. Достаточно поднять глаза, и ты этим поражён» (Арагон, 1943).

Долгое время ФКП отказывалась признать то, что в мысли, причисляющей себя к коммунизму, как и в искусстве, может быть какая-то школа. Поворот произошёл на собрании Центрального комитета, состоявшемся в марте 1966 года в Аржантей. Принятая там резолюция подчёркивала: «Нельзя ограничивать ни в какой момент времени право творцов на поиски. (…) Творчество в искусстве невозможно (…) без разнообразных изысканий, течений, школ и без столкновений между ними.» Представленный самим Арагоном, этот текст носит отпечаток его характера.

На ту же тему

Свободные пираты из манги «One Piece» Эйитиро Оды

В начале декабря свет увидел сотый выпуск знаменитой приключенческой манги. Культовое произведение в цвете стало одной из самых популярных манг во всём мире, потеснив даже с первого места мангу Dragon Ball («Жемчуг дракона»). «One Piece» стала самым продаваемым изданием одного и того же автора-иллюстратора за всю историю. Но за приключенческим повествованием стоит и политический подтекст.

Читать полностью »

Музейщики Парижа бастуют

Около пятидесяти сотрудников музея парижской истории Карнавале вышли 10 октября на акцию протеста. Они требовали срочно нанять новых сотрудников. С 2016 года персонал уменьшился с 80 сотрудников до 36.

Читать полностью »