Вечером 22 октября истекли пять дней, на которые Анкара согласилась приостановить военную операцию на северо-востоке Сирии. В тот же вечер состоялась встреча президентов Турции и России. Ситуация в САР остаётся по-прежнему напряжённой, сотни тысяч жителей были вынуждены покинуть оказавшиеся под угрозой территории. Налицо новое обострение гуманитарного кризиса.
- Почему Реджеп Тайип Эрдоган прилетел в Сочи на встречу с Владимиром Путиным?
Президент Турции пытается балансировать между интересами двух основных стран, чьи армии базируются на сирийских территориях. Это США и Россия, каждая из которых по-своему дала «добро» турецкой военной операции. Правда, если американские солдаты сейчас уходят с северо-востока Сирии, то русские по-прежнему остаются на своих позициях. Впрочем, Москва, хотя и признала, что «понимает определённые претензии Анкары», всё же смогла остановить турецкое наступление, настояв на том, чтобы Турция возобновила диалог с Дамаском и курдами. Эрдогану пришлось пойти на компромисс. Он пригласил в Турцию американского вице-президента, чтобы объявить ему о временном прекращении огня (при этом турки сами же запутались в зонах и сроках перемирия), зато в Россию поехал лично. Президент Турции как обычно хвастался и до встречи с Путиным говорил, что его военная операция направлена на борьбу с «террористами», а именно – с Сирийскими демократическими силами (СДС). Из его слов следовало, что турецкая армия вместе с присоединившимися к ней вспомогательными исламистскими частями, называющими себя Сирийской национальной армией (СНА)) намерена занять территории (120 км в ширину и 30 км вглубь), расположенные к западу от города Эт-Телль-эль-Абьяд и к востоку от Рас-эль-Айна. Предлогом для этой операции стало создание «зоны безопасности», однако на самом деле речь идёт о тщательно спланированной этнической чистке. Иначе как объяснить, что открывать зону безопасности потребовалось не на турецкой, а именно сирийской территории?
Однако, чтобы убедить Владимира Путина, Эрдогану стоило бы придумать более веские аргументы. В самом начале встречи российский президент заявил, что «ситуация в регионе крайне тяжёлая» и призвал своего турецкого коллегу «найти мирное решение даже для самых сложных вопросов». За день до этого помощник президента РФ Юрий Ушаков в комментариях к встрече Путина и Эрдогана уточнил: «Для нас главное – добиться долгосрочной стабильности в Сирии и во всём регионе в целом. Мы считаем, что этого можно достичь только на основе восстановления единства Сирии». То есть, ни одна пядь сирийских территорий не должна выйти из-под контроля сирийского правительства. Это предупреждение не только Турции, но и курдам. Правда, курды сейчас находятся в политически слабой позиции и вряд ли могут значительно повлиять на ситуацию. А вот Турция, одна из трёх стран-участниц Астанинских переговоров (ставших в последнее время Сочинскими) наряду с Россией и Ираном, имеет на руках колоду «ключевых карт». И это очень хорошо понимает президент Сирии Башар аль-Асад, власть которого, несмотря на российское вмешательство осенью 2015 года, остаётся по-прежнему непрочной. Тем более, что в ООН до сих пор не все признали его законным главой государства.
- Почему во время встречи Путина и Эрдогана Башар аль-Асад посетил провинцию Идлиб?
Сирийский президент приехал на линию фронта для того, чтобы заявить: «Сражение в Идлибе – это ключ к тому, чтобы покончить с терроризмом на всей сирийской территории». Действительно, именно в этом регионе обосновалась группировка Хайят Тахрир аш-Шам[i] (по духу очень близкая к ИГ[ii]), в которой объединились все исламисты и джихадисты, потерпевшие поражение в других регионах страны. В период с конца апреля по конец августа Идлиб и часть соседних провинций Хамы, Латакии и Алеппо, подвергались постоянным бомбёжкам, которые наносили части сирийской армии, поддерживаемые российской авиацией. Дамаск успел начать наступление своих сухопутных войск, которое было остановлено благодаря перемирию, объявленному в августе.
Поездка президента Сирии не случайна. Он прибыл в Идлиб через несколько дней после размещения на северо-востоке страны сирийских вооружённых сил, прибывших туда по просьбе курдов, чтобы остановить турецкое наступление. Асаду важно было напомнить всем, что он по-прежнему является главой государства, а главное –лично присутствовать при обсуждении вопросов, касающихся будущего его страны, которые до сих пор решались без него внешними политическими силами. Боясь остаться без поддержки, Асад заявил: «Наши войска готовы поддержать любых (…) граждан, оказывающих сопротивление турецкому агрессору (…) Поддержка СДС, находящихся под управлением курдов, является безусловным конституционным и национальным долгом».
- Что с курдским вопросом?
Когда в 2012 году курдская партия «Демократический союз» (PYD) учредила на северо-востоке Сирии новую автономную администрацию (Демократическая Федерация северной Сирии – «Rojava»), в этом новом «взрывоопасном» политическом объединении участвовали три кантона: провинция Хасеке (самая удалённая из северо-восточных провинций страны, граничащая с Ираком и Турцией), район Кобани, расположенный у турецкой границы, и район Африн, который также граничит с Турцией, но уже в северо-западной части страны. Особенность новой политической единицы заключалась в том, что в основе её законодательства лежало равенство представителей всех народов, общин, этнических групп, религий и полов. Именно эту идеологию и хочет уничтожить Реджеп Тайип Эрдоган, поскольку боится, что новые политические веяния распространятся и в Турции. Вопреки официальным заявлениям разных политиков, курды хотят получить не полную независимость, а демократическую автономию.
Турецкое наступление вынудило курдов обратиться за помощью к Дамаску, который не слишком благосклонно относится к их чересчур демократическим настроениям. Но административные структуры, учреждённые курдами, Асад пока не трогает. Возьмётся ли за них правительство в будущем, когда у него появится возможность прибрать эти регионы к рукам? Пока об этом рано судить. Но в ближайшее время курдский вопрос по-прежнему будет быть одним из центральных на переговорах по будущему Сирии. Разве что удастся напомнить политикам об огромном вкладе курдов в войну с ИГ. Для PYD это непростая задача, особенно, если вспомнить, что после создания совета оппозиции в 2011 году, о курдском вопросе больше никто не вспоминал. Поэтому PYD так настойчиво борются за право участвовать в национальных дискуссиях по Сирии.
- Что будет с сирийской оппозицией? Насколько продвинулся процесс, которым руководит ООН?
Все последние месяцы сирийская оппозиция молчала. В сущности, сейчас она уже представляет интересы лишь нескольких групп, которых поддерживают другие государства. Это напоминает историю Сирийской свободной армии (ССА), перестроенной в Сирийскую национальную армию (СНА) с исламистами во главе, которую сейчас формирует, финансирует и вооружает Турция.
Обсуждение будущего PYD должно в скором времени возобновиться. ООН планирует разработать новую Конституцию, чтобы «Демократический союз» смог снова вернуться в состав Сирии. Для этого был создан специальный комитет из 150 человек, однако вряд ли проблему удастся решить быстро. К тому же ООН забыла об ещё одном важном участнике конфликта — сирийском народе, который требовал реформ весной 2011 года, мнение которого никого сейчас не интересует, но от лица которого все выступают.
[i] Запрещённая в России террористическая организация – прим ред.
[ii] Запрещённая в России террористическая организация – прим ред.