Молодой человек 24 лет по имени Стив, пропавший в ночь на 21 июня, до сих пор не найден. Политолог из университета Нанта Гульвен Будик рассуждает о круговой поруке и стратегии поддержания общественного порядка в этом городе.
Одри Луссуарн: Видеокадры, на которых видно, как полицейские в специальном обмундировании набрасываются на молодых людей вечером 21 июня, производят шокирующее впечатление. Нант нередко называют лабораторией по отработке новых методов поддержания общественного порядка. Что вы об этом думаете?
Гульвен Будик: Случившееся в Нанте – лишь одно из проявлений глубоких перемен, происходящих в стратегии поддержания общественного порядка во Франции. За последние несколько лет мы стали свидетелями реорганизации ряда подразделений, наращивания арсеналов, более активного применения такой меры, как взятие под стражу и т. п. А ещё раньше были события в Тарнаке и выход на политическую авансцену ультралевых сил. На этом фоне Нант нередко рассматривается как лаборатория, находящаяся в авангарде идущих перемен. Да, всё так, но и власти явно пользуются этой оценкой для того, чтобы оправдать целый ряд жёстких мер: первая попытка разогнать защитников охраняемой территории Нотр-Дам-де-Ланд в 2012 году выглядела как настоящая военная операция. Тогда сотрудники университетской клиники первыми сообщили о наличии у пострадавших боевых ранений, таких как лицевые травмы и оторванные руки.
Такие же приёмы применялись и во время подавления протестных выступлений «жёлтых жилетов». Теперь уже понятно, что в вопросе о поддержании общественного порядка очень сложно добиться подлинно демократического контроля, а между тем налицо эскалация насилия. По сути, события 21 июня всего лишь подтверждают наши давние опасения. Тогда все те подростки, которые пришли повеселиться на празднике все без исключения были безосновательно отнесены полицией к категории опасных группировок.
О.Л.: Что это значит?
Г.Б.: В Нанте сильны традиции анархо-синдикализма либертарианского толка. Как правило они не уведомляют полицию о планируемых ими акциях. Да, это незаконные действия. В ходе недавних событий эта особенность помогла полиции оправдать свои методы. Создание разнородной группы наблюдателей на манифестации позволяет отойти от стандарта двустороннего общения, в котором последнее слово всегда остаётся за полицейскими. У них своя правда: есть группа «протестующих-террористов», которая, проходя по городу, громит всё на своём пути, а значит, подавление их агрессии вполне оправдано. Мы наблюдаи, как во время выступлений (например, против введения системы Parcoursup) власти сразу же перешли к запугиванию и провокациям, и не всегда это было правильно. Такие приёмы, как регулярное применение травматического оружия и слезоточивого газа, в этом городе хорошо известны. Стоит напомнить, что именно здесь в 2007 году французы впервые испытали на себе, что такое выстрелы из травматов. Это воспоминание по-прежнему живёт в памяти горожан, осложняя отношения между полицией и молодёжью, что стало поводом к созданию объединения «Мятежный Нант» (Nantes revoltee).
О.Л.: Как вы оцениваете информационную кампанию по поводу исчезновения Стива?
Г.Б.: Сначала средства массовой информации распространили официальную версию произошедшего. Стратегия защиты строилась на единственном аргументе: это была классическая силовая операция, и полицейские подверглись нападению. Но видеокадры и свидетельства очевидцев говорят об обратном. Затем наступил период некоторого замешательства и затишья, после чего о случившемся заговорили как о значимом событии. Тридцать лет тому назад случай злоупотребления полицейскими своими полномочиями стал бы первой новостью в вечернем телеэфире… Эта ситуация напоминает мне размышления историка Алена Деверпа о событиях на станции метро «Шаронн» и о риторике сторонников Де Голля, которые фактически заявили, что «манифестанты погибли, потому что участвовали в протестной акции», то есть в некотором смысле сами виноваты в том, что с ними случилось. А ведь люди имеют право на участие в демонстрациях. В Нанте же дело обстояло несколько иначе. Это было организованное мероприятие, а не демонстрация. Почему на месте оказались спасатели на надувных лодках, которые спасли 14 молодых людей (тоже упавших в воду тем вечером – прим.ред.)? Потому что о таком риске все знают, подобные случаи происходят довольно часто. Возможно, те, кто не живёт в Нанте, об этом не догадываются, но Луара – коварная река. Здесь происходит слияние двух рукавов, есть подводные туннели и течения.
О.Л.: Какова, по-вашему, будет реакция, если тело пропавшего найдут?
Г.Б.: Несомненно, это будет очень трудный момент, особенно для его родственников. Как правило, тело всплывает, спустя некоторое время. В настоящее время акции сторонников Стива собирают немного участников, словно люди думают, что такие события неизбежно будут происходить. Впрочем, может быть, следовало активнее использовать для привлечения участников новые цифровые технологии, ведь они занимают важное место в жизни людей. Хештэг #ou est Steve (#гдеСтив) очень популярен, и политикам надо бы обратить на это внимание вместо того, чтобы ограничивать реальные выступления. Жители Нанта широко обсуждают этот случай, и, возможно, с объявлением траура им станет даже легче. Они ещё не забыли манифестацию 1951 года, которая унесла жизнь одного из участников по фамилии Ригуле, убитого бойцом республиканской гвардии. Его имя стало символом памяти о тех событиях. Думаю, что лет через двадцать столь же знаковым станет и имя Стива.
О.Л.: Чем вы можете объяснить замалчивание этого инцидента?
Г.Б.: Может быть, всё дело в осторожности, ведь есть и такое мнение, что Стив сам шёл на конфликт. Кстати, напряжённость прослеживается не только в отношениях молодёжи с полицией (недавно сожгли машину, принадлежащую мэру города, некоторые депутаты подверглись жёсткой критике)… Появилось недоверие между свободолюбивыми активистами, порой отрицающими любую партийную дисциплину, и муниципальными властями, которые в самом прямом смысле слова не провоцируют никаких столкновений на политической почве. Тот факт, что первые видеокадры происшествия во время Дня музыки были опубликованы ассоциацией «Мятежный Нант», заставил власти дистанцироваться от происходящего. Парадокс состоит в том, что подавляющее большинство молодых людей, отмечавших праздник на набережной Вильсон, вообще не интересуется политикой и не принадлежит к числу активистов. Вмешательство полиции стало примером того, что в молодёжи стали видеть враждебную силу. Ведь полиция Нанта считает молодых людей врагами. А между тем среди знакомых каждого из нас есть друзья, которые в тот вечер присутствовали на празднике.
О.Л.: Многие считают виноватыми тех, кто отдавал приказы…
Г.Б.: Всё это вписывается в систему круговой поруки. Те немногие полицейские, которые отважились высказаться (некоторые из них говорили о получении «абсурдного» приказа – прим. ред.) рискуют быть наказанными за свою откровенность. В этом смысле есть основания для пессимизма, потому как создаёт негативный образ полиции, который очень трудно будет изменить, особенно в сегодняшних условиях. Но сейчас, когда первичная информация более-менее известна и проанализирована, нужно, чтобы государство всё же признало: «Да, это наша вина». Власти должны были хотя бы выразить сочувствие, сожаление или продемонстрировать осознание произошедшего. Вопрос о безнаказанности имеет большое значение в нашем разобщённом социуме. Люди как будто надеются на то, что забвение и замалчивание помогут решить проблему. И нам уже недостаточно, что власти открывают всё больше бесконечных дел, расследующих такие случаи (прокуратура завела дело по факту пропажи без вести человека, а Генеральная инспекция национальной полиции расследует все обстоятельства проведённой операции – прим. ред.). Нужны перемены к лучшему, а их пока нет.