Уезжая из Туниса во Францию, они и представить себе не могли, какой приём их ожидает. С ноября 2018 по январь 2019 гг. во Францию легально (через Французскую службу иммиграции и интеграции (Ofii)) приехали тысячи мигрантов. Среди них были Мустафа, Али, Карим и Мехди (1). Получив рабочую визу на четыре — шесть месяцев, они надеялись зарабатывать по трудовому договору 1400 евро в месяц (при 35-часовой рабочей неделе). К тому же им было обещано бесплатное питание и проживание. Ofii выполняет функции посредника для тех предприятий, которые заинтересованы в приёме иностранных работников и сумели доказать, что нанять сотрудников-французов не представляется возможным. Один из таких работодателей – компания SNC Metayer, расположенная в деревушке Грав-Сент-Аман (регион Шаранта) в 25 километрах от Ангулема. Предприятие, возглавляемое братьями Жоэлем и Жан-Люком Метейе, занимается оказанием услуг производителям коньяка. На здешних виноградниках трудятся около шестидесяти сезонных работников из Румынии и Туниса. В винодельческой отрасли Франции объём работ, выполняемых с привлечением субподрядчиков, существенно вырос. А как обстоят дела с условиями труда и с правами работников?
Предприятие SNC Metayer не привлекало к себе внимания до тех пор, пока один из тунисцев не явился к руководителю с вопросом о том, почему ему выплачивается такая маленькая зарплата. Спустя месяц после начала работы Мехди поинтересовался у работодателя, почему тот не выплачивает ему минимальную зарплату, установленную во Франции и обещанную трудовым договором. Возмущённый его дерзостью хозяин ответил: «Вы, тунисцы, все как один террористы. А здесь законы устанавливаю я. Так что живите по законам Жан-Люка». Сейчас работодатель категорически отрицает, что говорил это. Платёжные ведомости, с которыми ознакомился корреспондент «Юманите», выглядят странно: каждый раз в них фигурируют разные суммы, от 200 до 1 000 евро, без каких-либо пояснений.
А между тем выходцы из Туниса со дня своего приёма на работу безропотно трудились на виноградниках по девять часов в день с получасовым перерывом на обед. Приехав сюда, они отдали 200 евро в качестве залога за проживание. Их разместили в вагончиках (это обошлось им по 240 евро с человека) и предоставили машину, которой они могут пользоваться за отдельную плату (0,4 сантима за километр), чтобы ездить в магазин в близлежащую деревню.
В Тунисе Мехди трудился на животноводческой ферме, получая мизерную зарплату. Он обратился к сотрудникам Ofii, которые предложили ему поработать на виноградниках во Франции. «Нам сказали, что это хорошая возможность получить новый опыт. Мы прошли медицинский осмотр, получили визы и 28 декабря вдвоём приехали в Бордо. Жоэль Метейе встретил нас и привёз в Грав-Сент-Аман. Он предупредил, что на большую зарплату рассчитывать не стоит. И потом не раз повторял это», — рассказывает Мехди. Получив расчётные листки в конце января, он не мог скрыть своего недоумения: «Здесь написано 272,29 евро. Даже если из обещанной зарплаты вычесть сумму залога, плату за жильё и машину, всё равно непонятно, почему я получил так мало». Мехди шокирован ужасными условиями труда. «Мы работали под дождём, нам негде и нечем было укрыться. Я заболел и был вынужден обратиться к врачу. Сильно поднялось давление. Я был в депрессии и почти ничего не ел. У меня было ощущение, что со мной обращаются как с рабом», – вздыхает он. Карим, который в Тунисе тоже был скотоводом, подтверждает его слова: «Мы работали без передышки, прямо под дождём. Через несколько дней я подхватил кишечную инфекцию. Пошёл к врачу, тот прописал мне лечение. Когда я вернулся, Жоэль Метейе спросил у меня: «Ну что, получил от врача бонусную карту постоянного клиента?» Я ничего не ответил. Он каждый день без стука заходил к нам в вагончик».
Али поступил на эту работу позже других, но продержался на ней всего два дня. А потом братья Метейе указали ему на дверь. С 8 февраля Али скитается из одного центра временного размещения в другой и чувствует себя обманутым. Неудачи преследовали его с самого начала. Из-за задержки с получением визы Али, трудовой договор которого вступал в силу с ноября, смог выехать из Туниса только 4 февраля. Когда он прилетел в Бордо, в аэропорту его никто не встретил. «Я позвонил Жоэлю Метейе, и он сказал мне: «Я тебе не папочка, думай сам, как ты будешь сюда добираться». Я переночевал на вокзале в Бордо и сел в поезд на Ангулем. Попался на глаза контролёру, и тот взял с меня штраф 100 евро. Потом Метейе сказал мне по телефону, чтобы я ехал в Шатонёф-сюр-Шарант. Я приехал туда и прождал его три часа», — рассказывает он. Наконец Жоэль Метейе привёз Али на место и поселил в вагончике. На следующий день он приступил к работе: удаление сухих веток с лозы. Но хозяин сразу же заметил, что Али работает слишком медленно. «Я не умел этого делать и хотел, чтобы он показал мне, как нужно работать. Но он меня не научил», – утверждает Али. Мы позвонили Жоэлю Метейе. Тот попытался оправдаться: «Я сказал Али, чтобы он не приезжал во Францию, потому что мы больше не нуждались в рабочей силе. Мы отправили письмо, чтобы предупредить его. Но он всё же прилетел и явился сюда как ни в чём не бывало. Поставил нас перед фактом, вот и всё. А потом искал любой предлог, лишь бы не работать».
Между тем в электронном письме от 24 января 2019 года, направленном в адрес одной из сотрудниц Ofii и переданном нескольким работникам (в том числе и Али), Жан-Люк Метейе по-прежнему выражал готовность принять их и посылал «последнее письмо перед вашим отъездом», в котором содержится ряд любопытных советов: «Возьмите с собой тёплую одежду (перчатки, шапку, пальто и т. п.), а также непромокаемые сапоги, потому что во Франции зимы бывают довольно холодными. Не забудьте также захватить подушку, на которой вы будете спать. И вот ещё что. Вы приступите к работе в конце месяца, так что ваша зарплата за январь будет очень небольшой, если не сказать совсем мизерной. Поэтому вы обязательно должны взять с собой деньги, которых вам хватило бы на весь февраль. Возможно, вы не знаете, но жизнь во Франции довольно дорогая».
Получив свои расчётные листки, сумма в которых была существенно меньше обещанных 1400 евро, выходцы из Туниса неоднократно просили открыть им счёт в банке и переводить зарплату на него. Работодатель отвечал решительным отказом. Девять тунисцев, похоже, не на шутку рассердили братьев Метейе. 7 февраля Жоэль Метейе строго отчитал Али, заявив ему: «Ты ничего не понимаешь в своей работе и не хочешь понимать». А 8 февраля он явился в вагончик в 9 часов утра и приказал Али тотчас уйти. Затем Метейе собрал остальных работников-тунисцев и заставил их подписать несколько документов (в одном из которых речь шла о досрочном расторжении трудового договора), даже не дав времени ознакомиться с их содержанием. Он выдал им расчётные листки и зарплату. За два дня работы (четырнадцать часов) Али получил… 5,59 евро. «Работодатель угрожал нам, – говорит Мехди. – Сказал, что, если мы сейчас же не уберёмся, то он спустит на нас собак». Девять тунисцев были вынуждены взять свои пожитки и уйти из деревни пешком на вокзал в Шатонёф-сюр-Шарант, расположенный в семи километрах отсюда. «Неправда, – усмехаясь, говорит Жоэль Метейе, – какие ещё собаки? Это смешно. Я просто ошеломлён тем, как всё обернулось. Мы работаем в атмосфере полной гармонии. Всё случившееся объясняется тем, что они приезжают из Туниса вовсе не работать… Для них оказаться во Франции – это отличный шанс. А мы за два дня понимаем, кто готов прикладывать усилия, а кто – нет. Тунисцы уверяют, что у них нет денег, и тут же я вижу, как они сидят, пьют кофе в кафе за углом. Знаете, зря они принимают меня за идиота. Моё великодушие тоже имеет пределы». При помощи своей знакомой один из работников-тунисцев обратился в региональное отделение профсоюза ВКТ в Ангулеме. Шокированные произошедшим, оставшиеся без средств к существованию, трое из девяти уволенных встретились с генеральным секретарём профсоюзной ячейки в Шаранте Саманте Дюмуссо.
Первым делом Саманта попыталась связаться с работодателем, Метейе, чтобы решить вопрос мирно. Безуспешно. Вот как она передаёт их беседу: «Жан-Люк Метейе заявил мне, что все эти тунисцы – бездельники. С румынами таких проблем не возникает. Ещё он отметил, что работают они не слишком быстро. В ответ я сказала ему, что нельзя же требовать от человека, не знакомого с этим делом, чтобы он обрабатывал по 400 лоз в час. 100 в час – это уже неплохо… Али обрабатывал в час только 20 лоз. Он не мог делать это быстрее. Порой требуется несколько месяцев для того, чтобы вникнуть в детали и научиться выполнять эту работу». Собеседник Саманты Дюмуссо свернул разговор, как только она сказала, что платить 5 евро за два дня – самая настоящая эксплуатация. Жан-Люк Метейе тут же повесил трубку.
Инспекция по трудовым отношениям и местное управление по делам предприятий, конкуренции, потреблению, труду и занятости в Ангулеме начали изучать обстоятельства дела. ВКТ предоставила трём выходцам из Туниса адвоката, чтобы передать дело на рассмотрение комиссии по трудовым спорам. Теперь о них заботится Глэдис Одюбер-Лаланд, член секретариата по правам, свободам и правовым отношениям. По её мнению, «налицо неправомерное расторжение срочных трудовых договоров и неполная выдача зарплат. Не говоря уже о том, что им, вероятно, приходилось работать сверхурочно, не получая за это ни гроша… Проблема состоит в том, что их трудовые соглашения и визы связаны с компанией Метейе. Поэтому сейчас они не вправе работать где-либо ещё. Они будут просить рабочую визу, но это дело может растянуться надолго. Тунисцы оказались в непростом положении, так как процедура грозит быть долгой». Мы связались с Ofii, но глава этого ведомства Стефан Дарма отказался разбираться в ситуации, отметив, что «мы только проверяем наличие трудового договора».
Пока трое мигрантов-тунисцев без гроша в кармане скитаются от одного приюта к другому в окрестностях Ангулема. Они не видят возможности вернуться домой. Мать Мехди умерла в начале февраля, когда он работал на винограднике. Ему не к кому возвращаться в Тунис. Али вложил все свои сбережения в получение этой многообещающей сезонной работы. «В Тунисе работы нет. Мне не на что содержать жену и 9-летнюю дочку. Я хочу работать, хочу учиться, но я не позволю, чтобы со мной обращались как с рабом».
(1) Все имена изменены.