LOGO Umanite

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

Январь 1939 года. В коммуне Рьёкро открылся первый лагерь для интернированных

Рьёкро, январь 1939 года. Ровно восемьдесят лет тому назад в этой деревушке, находящейся в департаменте Лозер, был открыт первый лагерь для интернированных. «Новосёлами» в нём стали «нежелательные иностранцы».

Дени Пещански, историк, заместитель директора Национального центра научных исследований, председатель учёного совета при Мемориале памяти жертв лагеря Ривзальт.

Рьёкро, январь 1939 года. Ровно восемьдесят лет тому назад в этой деревушке, находящейся в департаменте Лозер, был открыт первый лагерь для интернированных. «Новосёлами» в нём стали «нежелательные иностранцы».

Что же такое «административное интернирование»? Как видно из названия, речь идёт о лишении свободы не за преступления или правонарушения, рассматриваемые с точки зрения общепринятой судебно-полицейской процедуры, а за потенциальную угрозу, которую представляют для государства и общества те или иные люди.

1939 – 1946 годы. Задачи проясняются.

Как это следует понимать? Как закономерное продолжение проводимой политики или принципиально новую тенденцию? Мы придерживаемся, скорее, второй точки зрения, если проанализировать проводившуюся в то время политику, не отрицая, впрочем, некоторых элементов преемственности.

Ещё до поражения Франции административному интернированию подверглись самые разные категории населения. В городе Манд узниками лагеря стали жертвы первого основного закона от 12 ноября 1938 года, который разрешил применять административное интернирование в отношении «нежелательных иностранцев». Осознавая, что война неизбежна, премьер-министр Даладье лавировал между Мюнхенским сговором, подписанным двумя месяцами ранее, и политикой строгих мер, реализуемой хотя бы на словах, которая была введена три месяца спустя. В то же самое время ксенофобия, всё более укоренявшаяся в общественном мнении, достигла высших эшелонов государственной власти.

Вскоре интернированию подверглась ещё одна категория: это были испанцы и добровольцы из Интернациональных бригад, которые пересекли границу во время отступления (так называемой retirada). Поражение, нанесённое режимом Франко, вынудило перейти через границу в районе Пиренеев. Их более 450 тысяч, мужчин, женщин и детей, 350 тысяч из которых «нашли приют» в лагерях для беженцев. Правительство Франции оказалось совершенно не готово к наплыву западных соседей и было вынуждено размещать лагеря на пиренейском побережье, где люди жили прямо на песке, а потом в бараках… сооружение которых было поручено самим испанцам. Вскоре власти Франции взялись за строительство других крупных лагерей подобных тому, который расположился возле деревни Гюрс. Эта мера была направлена на ограничение свободы, но как могли относиться к ней беженцы, которые в своей стране боролись против государственного переворота, организованного Франко при поддержке Гитлера и Муссолини?

Ещё более карикатурной выглядит ситуация с теми, кого принято было называть «гражданами враждебных государств», то есть с немцами и австрийцами, оказавшимися во Франции в сентябре 1939 года в момент объявления войны. В принципе, ограничение их свободы выглядело логичным, ведь страна находилась в состоянии войны. В конце 1939 года во Франции насчитывалось 18 тысяч немцев и австрийцев, интернированных в административном порядке. Вы только представьте себе всю абсурдность сложившейся ситуации: в лагерях оказались люди, интернированные из-за войны, которая велась против тех, кто вынудил их отправиться в изгнание!

Ещё одна категория интернированных – это люди, ставшие жертвой очень важного указа от 18 ноября 1939 года, который давал разрешение на интернирование всех «лиц, представлявших угрозу для национальной обороны или общественной безопасности», будь то французы или иностранцы. В министерском предписании содержалось предельно ясное обоснование: «Теперь мы должны быть готовы к борьбе не только с преступлениями и правонарушениями, но и с намерением совершить таковые». Активные коммунисты первыми оказались под ударом после подписания пакта о ненападении между Германией и СССР, и, наконец, радикальная смена стратегии в запрещённой тогда Французской коммунистической партии, согласно которой столкновение «империалистических держав» (Германия, Англия и Франция) рассматривалось в позитивном ключе. За время «странной войны» были интернированы всего несколько сот человек, так как остальные сражались на фронте.

Проанализировав период истории Франции 1938–1940 годов, можно сказать, что административное интернирование не стало основное характерной чертой режима и просуществовало недолго, в отличие от времён правительства Виши. Ограничение свободы отдельных лиц было реакцией на исключительные обстоятельства, хотя нельзя отрицать и роль идеологических факторов.

После разгрома французских вооружённых сил в мае-июне 1940 года, подписания перемирия и раздела территории Франции под прямым или непрямым контролем оккупантов административное интернирование превратилось, с одобрения главы государства Филиппа Петена, вместе с правительством обосновавшегося в Виши, в мощное оружие нового режима. Следует напомнить, что в период между летом 1940-го и весной 1942 годов эта мера, инициированная правительством Виши, соответствовала новой задаче – исключению граждан из политического процесса.

Дело в том, что в риторике новой власти поражение стало вовсе не следствием несостоятельности военных и дипломатов, а итогом длительного кризиса, в котором Франция пребывала… после революции 1789 года. По их мнению, со времён Великой французской революции шёл своеобразный процесс размежевания страны, её постепенного разрушения изнутри. А ещё был заговор тех, кого в 1940 году Петен назвал «антифранцузские силы». И этими силами были объявлены евреи, коммунисты, иностранцы и масоны.

А раз так, значит, для выхода из кризиса, достигшего своего апогея в момент поражения не нужно бороться с врагом, который рассматривается как следствие, а не как причина происходящего. По мнению нового режима, надо было объединить вокруг традиционных ценностей все так называемые «благородные» силы и убрать с пути «неблагородные». В таком идеологическом контексте, который оставался неизменным среди крайне правых, исключение людей из политического процесса является неотъемлемой составляющей режима, а лагерь давал возможность устранить «врагов» этого режима, не дожидаясь, пока они совершат какой-либо проступок или преступление.

Вот только две цифры: в декабре 1940 года за пределами оккупированной территории, в том числе и в Северной Африке, насчитывалось около 50 тысяч человек, интернированных в административном порядке, а в северной оккупированной зоне их было менее двух с половиной тысяч. На оккупированных территориях жилось не лучше, чем при правительстве Виши, но в то время интернирование ещё не было излюбленным инструментом немцев для проведения их политики репрессий и преследований. В 1941 году всё изменилось.

В этот период, отмеченный по милости правительства Виши стремлением к устранению нежелательных, немцы ставили перед собой две приоритетные задачи: им нужно было обеспечить безопасность оккупационных войск (с этим, в частности, связано создание лагеря в г. Шатобриан) и разграбить богатства французов.

Но, начиная с весны 1942 года, в истории лагерей для интернированных изменилось если не всё, то многое. С этого времени они уже не просто вписывались в политику ограничения свободы (в отношении нескольких тысяч человек), а стали преимущественно средством депортации французских евреев для их дальнейшего уничтожения. Лагерь в Дранси использовался в качестве перевалочного пункта. В целом же лагеря для интернированных превратились в предвестников смерти. Ведь у немецких политиков появилась ещё и третья цель: депортация евреев.

Об этом свидетельствуют приведённые в самом начале цифры. Они же говорят о том, что правительство Виши заняло коллаборационистскую позицию. Из 320 тысяч евреев, проживавших в то время во Франции, депортации подверглись 76 тысяч, и только 4 тысячи из них смогли выжить. Начиная с августа 1942 года, когда из южной зоны оккупации был отправлен первый эшелон, и до ноября того же года, когда на эту территорию вступили немецкие войска, режим Виши выдал немцам 10 тысяч местных евреев. На этом депортация с юга закончилась, но до 11 ноября во Франции, руководимой правительством Виши, немецкие солдаты не присутствовали. Сотрудничая с оккупантами, французское государство в лице Петена, премьер-министра Лаваля и главы полицейского ведомства Буске оказывало немцам содействие в депортации евреев не только в южной, но и в северной зоне оккупации: известно, что в так называемой «Облаве Вель д’Ив» (16-17 июля 1942 года) участвовали французские стражи порядка из парижской префектуры полиции.

Почему же Лаваль занял такую позицию, ведь эти шаги уже не соответствовали логике политики устранения? Прежде всего это было связано с некоторыми иллюзиями. Лаваль полагал, что он сумеет обеспечить Франции привилегированное положение в захваченной Гитлером Европе, которая непременно станет нацистской. Он считал, что в его руках есть два козыря: работники (ему было известно, что потребность в рабочей силе очень велика, так что можно было бы организовать массовую трудовую мобилизацию, а затем создать «Службу обязательной работы» (STO)), и евреи (сначала иностранные, а затем и французские, на которых он планировал устраивать облавы). К этому надо добавить ещё одно намерение, которое настойчиво выражал Буске: стремление укрепить авторитет государственных властей на всей территории страны, в том числе в зоне оккупации, пусть даже ценой выполнения задач, поставленных оккупантами. Оно нашло своё отражение и в коллаборационизме полиции, подавлявшей движение Сопротивления, особенно коммунистическое его крыло. Той же решимостью объяснялись и массовые депортации.

Это один из основных моментов в истории лагерей для интернированных и в истории общественных течений. На этом этапе произошёл настоящий поворот. До тех пор антисемитизм на уровне государства воспринимался большинством населения с равнодушием, если не с пониманием, но облавы и депортации вызвали резкую перемену в общественном мнении, и большая часть французов осудила происходящее. Не стоит забывать, что настроение ещё не означает действие, и члены тайных ячеек Сопротивления могли рассчитывать только молчаливое сочувствие.

Однако не следует считать, что сразу после освобождения страны лагеря были закрыты. Более того, административное интернирование побило очередной рекорд: в конце 1944 года численность интернированных достигла 60 000 тысяч человек. И в этом нет ничего общего с логикой устранения или с политикой депортации и уничтожения. Во многих аспектах проявлялась логика конца 1930-х годов: война ещё продолжалась, но нужно было защищаться от внутренних врагов, отвечая исключительными мерами на исключительные обстоятельства. Вместе с тем в указанный период не было идеологических перекосов, наблюдавшихся перед войной, несмотря на то, что условия жизни в лагерях были близки к ужасающим, как, например, в лагере для интернированных немцев из числа гражданских лиц. Только в мае 1946 года из лагеря вышел последний интернированный узник. К тому времени с момента окончания войны прошёл уже целый год.

Из сводок, описывающих не столько разнообразие и судьбу интернированных, сколько действия сменявших друг друга правителей, становится очевидным как правовой континуитет, так и наличие четырёх последовательных политических векторов. История – сложная штука именно потому, что страна переживает постоянную смену властей. Путь, пройденный Францией в тёмные годы её истории, показывает, что поведение отдельных деятелей и представителей тех или иных сил, к сожалению, может привести к постыдному соглашательству.

Мемориал памяти жертв лагеря Ривзальт

В 2015 года на месте бывшего лагеря Ривзальт (департамент Восточные Пиренеи) был открыт Мемориал (занимает 4 000 кв. м на площади 42 га), созданный архитектором Руди Риччотти. По словам председателя учёного совета Дени Пещански, мемориал «призван сохранить память о двух страшных трагедиях ХХ века: о Второй мировой войне с лагерями для интернированных и войне в Алжире, во время которой в плену оказались сотни бойцов Фронта национального освобождения, а 20 тысяч солдат вынуждены были бежать из страны». В постоянной экспозиции мемориала перед посетителями предстаёт история насильственного перемещения народов и установления контроля над ними, которая не теряет своей актуальности и сегодня. На примере Ривзальта представлена мировая история с 1918 года до наших дней. Реализуемые здесь научные, художественные и культурные проекты, а также временные выставки помогают «лучше понять день сегодняшний и, мы надеемся, построить достойное завтра».

www.memorialcamprivesaltes.eu

На ту же тему

Слезоточивый газ в учебной программе ВУЗа

Волна небывалых по численности национальных забастовок против пенсионной реформы во Франции привлекла к себе внимание мировой прессы. Меньше говорят об акциях протеста в отдельных городах и на разных предприятиях. Ещё менее медийными оказались манифестации французских старшеклассников и студентов. Тем временем это явление очень показательно, так как демонстрирует массовость неприятия изменения пенсионного возраста и жёсткость действий полиции, что уже становилось объектом безрезультатной критики со стороны международных инстанций в адрес Франции.

Читать полностью »

Пенсионная реформа – общеевропейское дело

Три волны социальной мобилизации прошли в Франции в 2023 г против пенсионной реформы: 19 и 27 января и 7 февраля. Следующая намечена на 11 февраля. Также профсоюзы призвали к возобновляемой забастовке с 7 марта. В протестах участвовали представители других европейских стран, испытавших на себе последствия изменения системы пенсионных начислений.

Читать полностью »

Правительство Германии «корректирует изложение событий» в рамках СВО на Украине. Ч.1.

В редакцию портала NachDenkSeiten попал эксклюзивный внутренний документ федерального правительства. Мы удостоверились в подлинности текста и нам известно имя информатора. Документ дает наглядное представление о масштабах горизонтальных и вертикальных структур государственной пропаганды. Особенно в отношении вмешательства властей в деятельность СМИ (например, Spiegel и Stern), западных социальных сетей, учебных заведений и так называемых «фактчекеров». Пропаганда проводится даже среди учеников младших классов. Перед нами – согласованная программа федерального правительства по всеобъемлющему контролю за информацией.

Читать полностью »