Похоже, что Эммануэлю Макрону нравятся нормандские деревеньки. Во вторник он провёл семичасовую встречу в гимназии городка Гран-Буртеруд, а несколько месяцев тому назад (апрель 2018 г.) посетил коммуну Бергюи в департаменте Орн, где побеседовал с Жан-Пьером Перно. Как будто всё это происходило в прошлой жизни. Спустя год после избрания президент наслаждался властью. Профсоюзных лидеров, которые боролись против преобразования SNCF, он предупредил, что «не уступит». Студентам и старшеклассникам, недовольным принципами отбора в вузы через платформу Parcoursup, он посоветовал идти учить уроки. «В нашей стране экзамены никогда не станут простым увеселительным мероприятием», – добавил Макрон, выступая в одном из классов начальной школы. Он без тени стыда сказал «спасибо» пенсионерам, доходы которых уменьшились из-за повышения обязательных социальных отчислений.
«Немало дорог уже пройдено, но впереди нас ждёт очень большая работа», – говорил президент. И капиталисты даже не пытались ему возразить. Для них всё уже сложилось более чем удачно. Налог на капитал, которым облагались финансовые вложения, был отменён одним росчерком пера. Английский термин «flat tax», завуалированно обозначающий отмену прогрессивного налогообложения крупных состояний, прижился очень быстро. В 2019 году, согласно незыблемым правилам, предприятия получат налоговый кредит на развитие конкурентоспособности и занятости на общую сумму 40 млрд евро. «Сложности? Они меня не остановят, я не наивный мечтатель, я, вообще-то, всё предвидел», – заявлял тогда преисполненный решимости Макрон, президент богатых. Но он едва ли предвидел, что волна народного недовольства хлынет на перекрёстки, что призывы к установлению справедливых налогов прозвучат прямо под окнами Елисейского дворца, со всех сторон окружённого баррикадами. Не мог он предположить и того, что протестные выступления пройдут повсюду, не ограничиваясь привычным маршрутом от площади Республики до площади Нации, и охватят самые фешенебельные кварталы французской столицы.
История покажет, в какой именно момент положение Эммануэля Макрона действительно пошатнулось. Может быть 17 ноября? Или 1 декабря, когда протесты выплеснулись на фешенебельные улицы западной части Парижа? А может 10 декабря, когда Эммануэль Макрон впервые пошёл на попятную, выразив публично перед телекамерой раскаяние? «Монарх растерял своё величие», – заметил в тот вечер в разговоре с корреспондентом «Юманите» один из «жёлтых жилетов» в городе Монтабон. Для президента страны всё изменилось в тот момент, когда ему пришлось ретироваться из сожжённого и ещё тлеющего здания префектуры в Пюи-ан-Веле под насмешливые выкрики толпы. «Это важнейший момент моего президентского срока», – признался он тем вечером депутатам от партии «Вперёд, Республика!».
Теперь уже ничего не будет так, как прежде, потому что перед нами появились фигуры и лица, до сей поры остававшиеся в тени. Надо было увидеть людей в жёлтых жилетах в пикетах и на протестных акциях, которые смотрели круглосуточные новостные трансляции на телеканале BFMTV (возможно, высокие рейтинги были обусловлены примирительной позицией, которую BFMTV занимал на начальном этапе протестов), чтобы понять, довольны ли самые скромные слои французского общества тем, что их представители наконец-то заявили о себе в СМИ. В центре всеобщего внимания оказался тот самый народ, который, по мнению многих, давно и безвозвратно пал жертвой «палаточного кошмара» (1): якобы «усмирённый пролетариат» не устоял перед культом товарно-денежных отношений и собственности в пригородных кварталах. Считалось, что есть некое «замкнутое эго», когда люди живут «вместе, но врозь» в чётко очерченных рамках повседневной рутины и даже не помышляют о демонстрациях и совместной борьбе. Оказалось, что всё не так. Тысячи служащих, рабочих, наёмных работников впервые сплотились и выступили единым фронтом. Вот, например, что говорит наш собеседник, 31-летний столяр Димитри, житель города Карьер-су-Пуасси (департамент Ивлин), зарабатывающий 1 700 евро в месяц встреченный нами в субботу на Елисейских Полях: «Я не ходил на выборы со времён Ширака, да и тогда голосовал только потому, что бабушка меня заставляла! Я никогда не интересовался политикой, но в выступлениях «жёлтых жилетов» участвую с самой первой их акции, потому что не могу больше жить в обществе, где так много несправедливости. В Пуасси мы создали объединение и раздаём листовки в нашем регионе, чтобы рассказать наконец людям, что происходит. В колоннах протестующих я встретил представителей самых разных профессий, безработных, санитаров, молодых, пожилых… Кого там только нет». Эти протесты запомнятся Димитри, и не только потому, что во время 4-го этапа он стал жертвой жестокого обращения полицейских. Во время протеста он заработал рану на колене, ему разбили телефон, но это ничуть не убавило его решимости продолжать начатое. «Я был шокирован происходящим, но вскоре увлёкся этим движением, стремлением найти правильный путь к справедливости. Раз уж Макрон пошёл на уступки в вопросе о пошлинах на углеводороды, значит, нам нельзя останавливаться», — продолжает Димитри. По его мнению, надо менять Конституцию, утверждая, что общегражданский референдум «мало что даст».
Теперь уже ничего не будет так, как прежде, потому что участники протестов выдвигают не только социальные, но и демократические требования. И это тоже происходит впервые. «Движение зародилось не в рамках того или иного предприятия», — с явным удовлетворением отметил лидер Medef Жоффруа Ру де Безьё 12 декабря на церемонии, проходившей в отеле «Георг V». «Между прочим, офис Medef (Объединения французских работодателей), который ходе других манифестаций нередко становился объектом для нападений, «жёлтые жилеты» обошли стороной», – добавил он, предваряя вручение премий генеральным директорам компаний, среди которых были главы Французской игровой федерации, компаний Veolia, Atos (Тьерри Бретон) и Societe generale (Фредерик Удеа) (2). Однако ещё в начале протестов социолог Бенуа Кокар обращал внимание на то, что, хотя движение и вышло за пределы крупных профсоюзных объединений, оно по-прежнему неотделимо от сферы трудовых отношений. «Я говорил с сотрудницей компании Amazon, которую встретил среди протестующих на одном из перекрёстков. Сидя возле импровизированного мангала, она рассказала, как непросто примкнуть к профсоюзу и выдвигать какие-либо требования в этой компании, где немало временных сотрудников и многие работают по срочным трудовым договорам. То, что им не удаётся сделать на своей работе, они сейчас могут предпринять в рамках движения, которое на первый взгляд не имеет прямой связи со сферой трудовых отношений», – объясняет эксперт. «Макрон, мы найдём тебе замену», — написано на стене здания в Дижоне, а рядом красуются два лозунга с требованием отставки главы государства.
Уступки, на которые пообещал пойти Эммануэль Макрон 10 декабря, не впечатлили главу Medef. «15 миллиардов евро – это и в самом деле немало. Но если такова цена общественного спокойствия, то оно того стоит», – заявил Жоффруа Ру де Безьё.
Не будет так, как прежде, ещё и потому что впервые за долгое время правящий класс испугался этого «монстра, вышедшего на свободу», этих «бунтовщиков» и «мятежников» (по словам Кристофа Кастане), этой «озлобленной толпы» (как сказал Эммануэль Макрон). Но репрессивные меры не предотвратили акции протеста, которые продолжались даже в рождественские и новогодние праздники. «Это, пожалуй, первое общественное движение нового времени в трактовке Саскии Сассен. Речь идёт о том периоде, когда государства добровольно делегируют часть своих функций Европейскому союзу или независимым административным органам, тем самым всё больше лишая гражданина возможности влиять на политический процесс», – размышляет в интервью изданию «Les Echos» Даниэль Тартаковски, историк, специалист по общественным движениям. Однако то, что составляет потенциал движения «жёлтых жилетов», объединившего сторонников самых различных политических взглядов, со временем может стать его слабой стороной. И пусть сейчас протестующие выдвигают вполне прогрессивные требования социальной справедливости, им ещё далеко до тех их предшественников, которые оставили свой след в долгой истории рабочего движения. Остаётся только увидеть, каковы будут последствия этих событий для институтов политической власти в стране. Предстоит сделать ещё очень много, чтобы вписать 2018-й год в череду таких значимых дат, как 1995, 1968, 1936 и 1789 годы, как обещает надпись на одном из транспарантов в руках протестующих.
(1) Le Cauchemar pavillonnaire, Jean-Luc Debry, изд-во l’Echappee, 2014.
(2) Challenges, 12 декабря 2018.